— Правда? — она посмотрела на меня испытующе. — Тогда предложение в силе — три золотых в неделю за постой…
— Исключено, — отрезала я. — Не обсуждается, дорогая госпожа. Возвращайтесь лучше домой и попробуйте приворожить своего желанного мужчину более реальными способами. Прическу, там, смените. Приоденьтесь… — тут я окинула ее точно таким же взглядом, каким она смотрела на мой яркий наряд. — Мужчины не любят унылых, пусть и изысканных, дам. Вы ведь не в трауре? Зачем черное? Наденьте жёлтенькое, голубое… Вам пойдет.
— Думаете? — вежливо спросила она.
— Уверена, — убежденно заявила я. — Всего доброго, приятной прогулки. Только не подходите близко к воде… Так, на всякий случай предупреждаю.
— Хорошо, я учту.
Какая она стала сговорчивая!
Можно было и уйти, но я не удержалась и спросила ещё кое о чём, что беспокоило меня гораздо сильнее, чем я хотела бы признаться:
— Позвольте только узнать…
— Конечно, спрашивайте, — она была сама любезность.
— Для чего вам понадобилось приворотное зелье? Вернее… для кого? — я выдавила эти слова с трудом, но промолчать было выше моих сил. — Решили вернуть бывшего мужа?
Она рассмеялась так искренне, что я удивилась, и обиделась, и хмуро смотрела на неё, ожидая, когда дама просмеётся.
— Начинаю верить, что за Рейвеном увиваются все местные красотки, — сказала она, вдосталь посмеявшись. — Но можете успокоиться, моя дорогая. В случае с моим мужем вам не поможет даже приворотное зелье, в которое вы не верите.
Я слушала её мрачно, не перебивая. Пусть выскажется, эта донна Анна Распрекрасная. «Моим мужем»! Какой твой муж, дорогуша? Вы давно разведены, он про тебя забыл и вспоминать не хочет.
— Не поймите меня превратно, — голос госпожи Анны снова зазвенел ручейком, — вы очень миленькая, даже хорошенькая… Но Рейвен… Как бы вам сказать, чтобы не обидеть? Рейвен предпочитает женщин изысканных, утонченных, пусть и одетых в унылые черные платья. И чтобы ум у дамы был утонченным… А вы, — она поджала губы и приподняла брови, сочувственно покачав головой, — вы не в его вкусе. Найдите себе лучше мельника. Или кузнеца какого-нибудь. Которому будете ровней.
В этот момент я с удовольствием утопила бы её собственноручно, но промолчала, потому что она не сказала главного. Она не сказала, кого собиралась приворожить. И пока я ждала ответа, мне казалось, что кто-то сжимает сердце ледяной рукой — всё сильнее, всё крепче…
— Перепугались, милочка? — поддразнила меня госпожа Анна. — Успокойтесь, Рейвен меня не интересует. Моя цель — командор Оттавио Сильвани, если вам что-то говорит это имя.
Ледяная хватка, сжимавшая моё сердце, отпустила в один миг. Ну конечно, зачем нашей милости провинциальный судья, если есть какой-то там командор?
— Честно говоря, перепугалась, — сказала я ей на прощание. — За вас, госпожа хорошая. Не хотелось, чтобы какая-нибудь поселянка свернула бы вам шею на почве ревности. У вас такая красивая шейка… Очень было бы жалко.
Она невольно отшатнулась, вскинув руки к горлу, будто я уже собиралась её душить, но тут же приняла гордый вид и приосанилась.
— Вы мне угрожаете? — спросила она насмешливо.
— Нет, — пожала я плечами. — С чего бы? Вы же очень понятно объяснили простой мельничихе, что ей нечего ловить с благородными господами. Но на вашем месте, я бы не бродила здесь одна. Мало ли что бывает.
Наградой мне был злобный взгляд — красоточка сразу сбросила личину благожелательности. Поклонившись, я зашагала в сторону мельницы.
Рейвен предпочитает изысканных и умных женщин.
А кто сказал, что я не такая?..
Глава 4
Настоящее приворотное зелье
Рейвену нравятся изысканные. Ха!
Я размешивала ложкой ароматный суп в котелке и кипела, как этот самый котелок, вспоминая встречу с бывшей женой судьи.
Командора ей захотелось, видите ли. Не зря я сразу обозвала её донной Анной. Строит из себя изысканную невинность, а сама прискакала в Тихий Омут за приворотным зельем.
Только мужики — они на приворотные зелья не клюют. Хоть тридцать ведьм возьмутся его варить.
А вот мой супчик, над которым я колдовала с утра…
На всю мельницу пахло разваренной говядиной и перчиком, когда снаружи раздался знакомый стук копыт.
— Судья притащился, — сказала Жонкелия, сунув голову в дверной проём. — Иди, встречай!
— Уже бегу, — проворчала я и подумала, что мы с мамашей поменялись ролями. Обычно ворчать было ее привилегией.