И колесо завертится снова.
«Мельницы божьи мелют медленно, — пронеслась в голове шальная мысль. — Виноваты ли дети в том, что не могли защитить себя никак иначе…»
— Мелют… медленно… — словно через силу проговорил Андрей. Никита дернул мальчика за руку, заставляя двинуться вперед.
Виктор понял наконец, что не так.
По обеим сторонам от тропинки чувствовалось какое-то движение. Где-то на границе сознания он видел серые тени, сопровождавшие группу выглядевших жалко детей. «Защитники справедливости», сущности, воплощавшиеся в парковых статуях, следовали за своими маленькими хозяевами. Кононов ощущал их леденящее душу присутствие, понимал, что это знают и дети. И что история эта закончится еще нескоро. Старуха из розового домика оказалась права. Детей надо разделить любой ценой. Пока круг не разорван, в жутком танце будут участвовать еще семь неупокоенных душ. И будут другие смерти.
Так они и двигались по черному осеннему лесу: вооруженные «мангусты», дети с потухшими остановившимися взглядами, туман и поднявшиеся из заброшенного могильника не-мертвые.
Автобус уже ожидал у обочины. Старенький «Икарус» с занавесками на окнах — ничего примечательного. Дети вышли на дорогу, сбившись в тесную группку, с беспокойством поглядывали на двух приехавших на нем: водитель и охранник, все как положено.
Виктор мрачно поздоровался и кинул быстрый взгляд на форму охранника. В свете фонаря была ясно видна эмблема на рукаве.
Центр «Согласие», гласили серебряные буковки шеврона.
И тут командиру «мангустов» стало по-настоящему тошно.
Ну почему, почему все должно было сложиться именно так. Почему они собираются отвезти детей именно в то место, о котором он точно знает, что это сущий ад.
В голове вихрем пронеслись воспоминания: беременная Лера, которую врачи этого центра преспокойно отдали прямиком в руки черного мага, Маша, таинственным образом исчезнувшая из палаты… Один из совладельцев этого центра теперь отбывал срок, но он был не единственным, и вот теперь, оказывается, оставшиеся пользуются мощной поддержкой ФСБ…
Одно стало ясно — отпускать детей с такими способностями именно в это место категорически нельзя. Через несколько лет из них выкуют опаснейшее оружие.
— Залазьте, детвора, — пробасил охранник.
Виктор в это время лихорадочно соображал, что делать.
Дети потоптались, затем нерешительно двинулись к автобусу. Света выпустила наконец куртку Виктора и тоже побрела к распахнутым дверям.
— Давайте-давайте, — подгонял их секьюрити. — Будут у вас незапланированные каникулы. Отдохнете, отъедитесь.
— Нас там будут мучить, — раздался мальчишеский голос.
Виктор поднял взгляд. Так, Андрей решил заговорить.
— Я не поеду, — произнес мальчик тихо, но твердо. — Нас будут мучить, я не хочу.
— Полезай давай уже! — тут же вспылил охранник. Он, видимо, тоже нервничал из-за залившего окрестности и дорогу низко стоящего тумана. — Хорош рассусоливать.
— Не поеду! — Голос мальчика опасно завибрировал.
Анечка захныкала. Остальные дети остановились и озирались по сторонам, не зная, кого слушаться.
«…Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской…» — снова всплыло в памяти.
Во что они верят, эти дети? И во что будут верить, если их отдать в центр, одним из совладельцев которого был черный маг?
«…Ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного».
— Не поеду! — закричал мальчик, постепенно доводя себя до истерики.
Остальные подростки сжали кулаки и уставились на охранника.
Виктор дернулся. Никита кинул на него быстрый взгляд и расстегнул куртку.
И тут охранник совершил ошибку, последнюю в своей жизни. Он ударил Андрея так, что тот не удержался на ногах и со стоном покатился по земле.
— Загоняйте щенков и поехали! — рявкнул он. — Некогда тут рассусоливать! А то как картошку в мешках повезу.
Позже Виктор мучительно вспоминал, что сделал тогда. Не раздумывая, он выхватил пистолет и выстрелил. Никита повторил его движение с точностью до секунды. Только стрелял в водителя.
«Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее», — продолжал звучать в голове монотонный монолог.