Вадиму Фещенко – мужу и другу, создавшему все условия для работы над переводами.
О, ты, Траз-уж-Монтеш, моя сторона,Где в камушке каждом жива старина!
Один португалец оттуда далёкоСудьбой был заброшен, и жил одиноко.
По Борбе[1] родной на чужбине скучал,Вернулся и девушку он повстречал.
Решилась судьба их за пару мгновений,Венчали их в церкви, денёк был осенний.
И мальчик родился… Судачит молва:Тот месяц злосчастный был месяцем льва[1]. Ах, девственна мать, что рождает поэта,В очах её отблеск небесного света…
Луна для младенца плела ворожбу[2]:Шли три мавританки пророчить судьбу.
Сказали, внушаемы дивною силой,Что станет он принцем, но лишь за могилой.
И годы прошли, вновь осенний денёк:«Я в Кову[2] поеду, прощай, мой сынок!» Скорбящей Марии на матери платье,В цветы убралась, на прощанье – объятье.
«Мы скоро увидимся, путь недалёк!»Да, вот, не вернулась в назначенный срок.
Найти её муж безутешный пытался,Поехал за нею, да там и остался.
Ах, воин отважный! Была в нём виднаМладенчески чистой души глубина!
Миры пересёк я, тоскою ведомый,Без вас воротился дорогой знакомой.
Душа стала вещей под чарой луны,Сбывается рок, нет в том вашей вины…
И всё же, чудесно, коль сын твой – Вергилий,Пусть грустной судьбою его наградили.
Для вас, португальцы, я песню пою,От вас не укрою тревогу мою.
Не ранить бы души вам песней унылой:Нет книги грустней в Португалии милой!
Какая нынче ночь! Мой уголь, словно лёд:Принёс его из клети;Сую его в камин, пусть пламя запоётО милом жарком лете!
Рождён в королевстве златых алтарейУ берега моря.
Карлота старая[1]! Рассказывай опять,Люблю твои сказанья:Ведь ты поможешь мне их в прошлом откопать —Мои воспоминанья.
Я – внук мореходов, героев морей,Правителей индий, бродяг, бунтарей,Властителей моря!
Могильщик молодой, тебе вольно не спать,И петь, и веселиться!Мне тяпку одолжи, мне надо откопать,Что в памяти хранится.
Какие ветра! Ах, какие ветраГуляют на море!
Вставайте из могил, у церкви, на дворе,Наивны, нелукавы,Вставайте из могил, все в лунном серебре,Вы, детские забавы.
Ночь нынче грознее, страшней, чем вчера!Зажги у купели свечу, о, сестра,За тех, кто на море…
Карлота у окна, шептала в кутерьмуДождя и бездорожья:«Мой мальчик, о, мой принц!Ты счастья дай ему, Святая Матерь Божья!»
Во вторник пришёл я в неласковый мир,Под звон колокольный!
Антонио взрастал, судьба его ласкала:Был счастлив и любим!(И боль, что с ним жила, в груди квартировала, —Взрастала вместе с ним…)
В карете судьбы захандрил пассажир,Задумал покончить, печален и сир,Я с жизнью бездольной…
Был ангелом одет на шествии он вскоре,Осенней тусклой желтьюПришлось ему нести (как плакал он, о горе!)Большую губку с Желчью…[3]Вы скоро замёрзнете, воды реки, Замёрзнете скоро! Ах, тётушка моя, почтенная Дельфина[2],Она деньком дождливымМолилась за меня у жаркого камина —И вырос несчастливым!
О, воды речные и вы, родники!Баюкают душу, чисты, глубоки,Напевы немолчного хора…
В новены[4] вечером ходил Христа просить:Невинный детский лепет!О, как хочу сейчас его я воскресить:Тот пыл, тот чистый трепет! Студенты бродили, где шум, толчея.Ах, им за столом не сидится…
И крёстная[3] времён с французами войныЗарею голубоюНа исповедь во храм, где горы зелены,Брала меня с собою.
Таким же, как вы, был когда-то и я!Повесы и плуты, плохие друзья!Позвольте поэту трудиться.
Святым я шёл туда, но голос падре сдержан:Он думал: озорство!Я плакал и твердил, хоть был старик рассержен:«Грехи? Ни одного!»
Ах, Иов – страдалец, весь – гной и гангрена,Ты – мой аватар!
Молился по ночам (да так молюсь и ныне),А дождь всё свирепел…Казалось: я один средь водяной пустыни,Лишь чайник пел-кипел…
Я жажду того же, склоняя колена,Я подвигов веры ищу неизменно,Пока я не стар!
вернутьсяЗнак созвездия Льва, соответствующий августу, считается злосчастным в народе.
вернутьсяНа севере в районе Барселуш есть местечко под названием Кова, но слово «Кова» также в португальском языке означает могилу.
вернутьсяАнтонио заставили идти в костюме ангела на религиозной процессии, где представлялась жизнь Христа, Его крёстные муки. Плакал, потому что дети не любят участвовать в таких шествиях. Мальчик нёс губку с желчью, аллегорию той губки с уксусом, которую римские солдаты дали Христу.
вернутьсяНовёна (латинское novena – девять), у западных христиан девятидневное моление: молитвы, совершаемые ежедневно на протяжении 9 дней по образу девятидневного ожидания апостолами по вознесении Иисуса Христа ниспослания Святого Духа. В Католической Церкви и ряде протестантских деноминаций проведение новен не подчинено строгим нормам богослужебного устава. Они проводятся в отдельных общинах в период между Вознесением и Пятидесятницей, а также приурочиваются к другим временам церковного года или определенным ситуациям, когда желательны усиленные молитвы.