— Ну, подойди.
Он сложил руки лодочкой и, приблизившись, обратился к человеку в костюме:
— Владыка, благословите.
Введенский (а это был он) повернул голову и проговорил:
— Не время и не место.
Тогда подошедший "возмутился духом" и отвечал:
— Это тебе здесь — не время и не место!
Еще одно качество "живоцерковников" — живая, действенная связь с ОГПУ, НКВД... Известный регент Н.В.Матвеев, который в молодости жил в Сергиевом Посаде, рассказывал, как однажды его встретил настоятель обновленческого храма и предложил перейти к нему.
— Боже упаси! — воскликнул Николай Васильевич. — Я к вам ни за что не пойду!..
— Посадим, — совершенно откровенно заявил "батюшка".
Мне когда-то объясняли, так сказать, механику распространения обновленчества по стране. В каком-нибудь городе появляется группа раскольников и просит местный совет зарегистрировать их общину. Им категорически отказывают — там хватает забот с православными приходами. Но тут следует распоряжение из ГПУ — немедленно зарегистрировать и предоставить церковное здание.
А дальше начинается соперничество и вражда между "тихоновцами" и "обнагленцами", в результате — взаимные жалобы, а там и доносы. И вот уже в ГПУ известно решительно все...
Один маститый священнослужитель рассказывал, что в юности он как-то зашел в храм Христа Спасителя. (Это было в те годы, когда он еще закрыт не был, но уже принадлежал обновленцам.)
Богослужение не совершалось, и церковь была почти пустой... Однако из Алтаря доносились какие-то разгневанные голоса. Затем послышался глухой удар, и сейчас же из открытой двери на солею выкатилась митра...
Даже в мое время многие помнили публичные диспуты "митрополита" "живой церкви" Введенского с наркомпросом А.В.Луначарским. Рассказывали, что за кулисами они вместе пили чай и дружески беседовали. Оба были весьма находчивы и остроумны. Один из диспутов, например, имел такое окончание. Введенский сказал:
— Так как ни мне не удалось убедить Анатолия Васильевича в божественном происхождении мира и человека, ни ему убедить меня в правоте материалистической теории, и мы оба остались при своем мнении, будем считать так: меня создал Бог, а Анатолий Васильевич произошел от обезьяны.
Луначарский отвечал на это:
— Я согласен. Но взгляните на меня и представьте себе обезьяну... Вы увидите явный прогресс... А что такое этот человек в сравнении с Богом?..
Естественно, наркомпрос не мог быть постоянным партнером Введенского на модных в те времена диспутах, и с ним часто выступали другие деятели. Мне рассказывали об одном таком случае, который окончился весьма драматически. (Факт подтверждала покойная дочь "первоиерарха".) Было это, если не ошибаюсь, где-то в Средней Азии. Там оппонентом Введенского выступал местный партийный работник, как видно, не семи пядей во лбу. К концу диспута он был совершенно разбит своим эрудированным и красноречивым партнером и тогда в отчаянье возгласил:
— Пусть он говорит, что Бог есть... А я жил без Бога, живу без Бога и еще проживу сто лет...
С этими словами он замертво свалился с трибуны — разрыв сердца...
Невозможно вообразить, что тут произошло в зале и что началось во всем городе... Введенского во всяком случае оттуда выслали через несколько часов.
И вот настали самые страшные времена. Тут уже брали всех подряд, без разбора — и "тихоновцев", и "обнагленцев"... К 1941 году на территории огромной страны сохранилось ничтожное корличество действующих храмов, и почти все клирики были репрессированы.
Если перед войной Митрополиту Сергию задавали вопрос: "Как живете?", он неизменно отвечал:
— Просторно. Один правящий архиерей у меня в Хабаровске, а другой — в Литве.
Меня боишься?
Мыслитель и администратор! сложи в просвещенном уме своем,;
из чего жизнь русского попа сочетавается.
Н.Лесков. Соборяне
Разразившаяся в сорок первом году война с Германией принесла Русской Православной Церкви существенное облегчение участи. В сорок третьем году Сталин принял трех митрополитов, выслушал их, обещал содействие и учредил комитет по делам религии — то есть, по существу говоря, был заключен некий конкордат.
Мне же представляется, что перемена в отношении тирана к Православию произошла еще раньше, собственно говоря, в момент начала войны, когда он, насмерть перепуганный, обратился по радио с речью к народу. Как видно, вспомнив свое семинарское прошлое, начал он со слов:
— Братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои...
Когда же война была победоносно закончена и Сталин облачился в мундир генералиссимуса, он, очевидно, стал ощущать себя эдаким всероссийским монархом, а потому Церковь, возносившая о нем свои молитвы, стала ему импонировать еще больше...
Мой добрый знакомый Анатолий Борисович Свенцицкий (племянник знаменитого протоиерея отца Валентина) любезно предоставил в мое распоряжение свои неопубликованные воспоминания. 4 ноября 1941 года, на день Казанской иконы Божией Матери, он был в Богоявленском (Елоховском) соборе. Вот отрывок из его мемуаров:
"После литургии были возглашаемы многолетия. Сначала — "Патриаршему Местоблюстителю Блаженнейшему Сергию, Митрополиту Московскому и Коломенскому", а также возглавлявшему богослужение "Высокопреосвященнейшему Николаю, Митрополиту Киевскому и Галицкому". Затем протодиакон храма "Никола в Кузнецах" отец Иаков Абакумов впервые возгласил и такое:
— Богохранимей стране Российстей, властем и воинству ея, первоверховному вождю Иосифу — многая лета.
Замечательно, что это первое "многолетие" Сталину было произнесено именно отцом Иаковом, который был родным братом печально известного В.С.Абакумова, будущего министра госбезопасности — того, кто во время войны был начальником кровавой военной контрразведки "ГУКР — СМЕРШ".
А вот еще одна история, записанная А.Б.Свенцицким. Это рассказ одного из протоиереев, служивших в Смоленске. В годы войны он был маленьким мальчиком.
"Вскоре после освобождения Красной Армией города Ельни командир одной из частей получил телеграмму из штаба фронта. Там был приказ срочно открыть в городе православный храм и отслужить водосвятный благодарственный молебен с возглашением многолетия вождю народа Иосифу Виссарионовичу Сталину. Полковник решил, что в штабе измена, и распоряжения не выполнил. Через два дня вновь
пришла телеграмма с требованием "срочно принять меры". За невыполнение приказа — полевой суд. Решили срочно искать попа. Но где его найдешь?.. Все храмы в Ельне давно закрыты, никаких священнослужителей в помине нет. Что делать?.. И тут одна из пожилых женщин вспомнила: "Живет тут у нас на улице Урицкого батюшка. Но уж больно он старый — лет 80 ему будет". Полковник на "виллисе" едет по указанному адресу. "Отец, — говорит, — завтра служить надо и возгласить многолетие великому Сталину". А батюшка трясется, онемел совсем и думает про себя: "Вроде бы с немцами не сотрудничал и не служу более 20 лет... Правда, сана не снимал..." И спрашивает полковника, заикаясь: "Я-то отслужу, а потом — не расстреляете?" "Вы что — спятили? — отвечает командир. — К награде вас представим!"... На другой день у полуразрушенного храма собралась огромная толпа. Все приготовили, вышел отец Василий, стал служить... Народ подхватил: "Спаси, Господи, люди Твоя..." Освятили воду, окропил батюшка храм и народ, а затем возгласил: "Благоденственное и мирное житие, здравие же и спасение, во всем благое поспешение подаждь, Господи, великому вождю нашему Иосифу с победоносным воинством его и сохрани его на многая лета!" И тысячи голосов подхватили — "многая лета"... Моя бабушка, которая была среди молящихся, говорила: "Благодатно-то как... Прям как при царе". Потом возглашена была "вечная память" павшим воинам. А вскоре отец Василий получил обещанный полковником орден Красной Звезды и очень этим гордился. Он даже завещал похоронить себя с этим орденом, что и было исполнено, когда старец скончался в возрасте 86 лет".