- Я должна знать что-то еще? У него есть какие-то навыки?
Я пожевала конец карандаша и посмотрела на Большого Арта, а он сдерживал слезы.
- Никаких, - прошептал он.
- Никаких? - повторила я громе. - Даже работать по дереву не умеет?
- Чертовы хулиганы! - вырвалось у Большого Арта. - Мой Арти мягкий, а они не
могла оставить его в покое. Он всегда оказывался в стороне. Мы с его мамой ничего не
знали, пока нас не вызвали, чтобы узнать, почему он прогуливает.
- Над ним издевались?
Большой Арт кивнул.
- Из-за пустяков. Прыщи, рост. Ты знаешь, как это - бросаются как собаки на кость.
Ему было бы все равно, будь у него друг, но он никак никого не найдет.
Никто не понимал одиночества изгоя лучше меня. Если бы у меня не было Марины,
моя жизнь в школе была бы такой же, как у Маленького Арта. Я посмотрела на печального
краснощекого мужчину перед собой и достала из ящика еще чистой бумаги.
- Сядьте, Арт.
Через полчаса он изменился. Вместе мы написали письмо Артуру Элиотту-
младшему, предлагая ему место помощника, заявляя, что его рекомендовали, и что он
должен прийти на собеседование к Мелоди Биттерсвит, владелице «Агентства охотниц на
призраков» на улице Чейплвик. Из-за названия мы с Мариной спорили неделю. Она
настаивала на этом варианте, хотя я все еще боялась, что клиенты будут ожидать от нас
ужасные белые объемные костюмы и засасывание призраков в колбу за спиной.
Большой Арт просиял, когда я сложила письмо пополам.
- Маленький Арт любит Гарри Поттера, так что ему понравятся эти загадки.
- Боюсь, у меня нет совы, чтобы доставить письмо, - сказала я, облизнула марку и
приклеила на конверт.
Большой Арт передо мной таял.
- Похоже, вы успеете на день рождения матери, - прошептала я.
- Присмотри за ним за меня.
- Постараюсь, - сказала я, отогнав жалость. Я положила письмо на лоток для
исходящих писем, чтобы потом отправить. Только посмотрите, что я использую! Я замерла
на миг, наслаждаясь ощущением работы за столом в первый раз, а потом схватила конверт
и нацарапала: «Руководство с сожалением сообщает, что приносить с собой рептилий
запрещено» внизу красными печатными буквами. Обещаю, что если Артур Элиотт придет
с питоном, он не пройдет во входную дверь.
Глава третья:
- Я забыла пончики.
До девяти утра оставалось две минуты, я с ужасом посмотрела на Марину и
уткнулась головой в стол.
- Мы обречены.
Она рассмеялась и вытащила милую винтажную банку для печений от Амаретти
Вирджиниа из большой сумки и сбросила жакет.
- Это сойдет? Нонна приготовила их только этим утром специально для тебя.
Я радостно застонала:
- Я люблю твою бабушку сильнее своей. Моя в лучшем случае приготовит липкие
булочки на занятии, - я подняла крышку блестящей лаймово-золотой коробки и радостно
посмотрела на сияющее чудо - глазированные булочки Нонны Малонэ.
Я с довольным видом втянула воздух.
- Лимон?
- Булочки с лимонным ликером.
Небесные ароматы, что пропитывали дом Марины, наполнили офис, успокаивая. Я
задумалась, не рано ли начинать поедать сладкое в девять утра. Марина решила за меня,
опустив крышку на место и отодвинув коробку подальше от меня. Она хорошо меня знала:
я не могла остановиться, когда дело касалось сладкого. Я радостно съела бы всю коробку,
а потом валялась бы под столом.
- Что-то слышно от Маленького Арта?
Я покачала головой.
- Нет. Но прошло всего два дня, если не считать выходные.
- Наверное, то письмо испугало его. Если он что-то понял, он прячется сейчас в
чулане под лестницей, - улыбнулась Марина, устраиваясь в кресле, что уже было очищено
от пыли. Она пришла на работу в черных узких джинсах и шифоновой блузке в черный
горошек, ее темные волосы волнами ниспадали на плечи. Я посмотрела на свою одежду:
джинсы цвета индиго и футболка с длинными рукавами синего и белого цвета. В
последний миг я накинула на шею красный шарф, и, между нами, я думала, что мы
похожи на парижских девушек. Разница между нами была лишь в том, что Марина несла
себя на высоких каблуках, а я - на плоской подошве. В моем шкафу было полно балеток и
кедов, и это радовало меня больше, чем других женщин - шкатулки с драгоценностями.
- Разве предложение пугающее? - было сложно судить, ведь мое понимание
странного было сформировано в странной семье.
Лицо Марины говорило «да, это самое страшное и странное письмо, что получали в
Чейплвике».