Вместе с переименованием, сейчас она стала пешеходной зоной, и зимой тут заливают каток для желающих покататься на коньках, а летом — проходят соревнования по пляжному волейболу.
Документы в мэрию были поданы, и через месяц была назначена дата регистрации. Теперь можно было апеллировать на опекунском совете.
Аделька, конечно же, волновалась больше всех — пришлось купить ей мороженое для успокоения.
К сожалению, опекунский совет не дал конкретного ответа и отложил рассмотрение вопроса до получения документа из мэрии — бюрократические формальности, от которых ни куда не деться. Впрочем, они и не рассчитывали на скорый положительный ответ — но первый шаг уже был сделан, и теперь оставалось только надеяться на лучшее и запастись терпением. Тем не менее, от материальной помощи приют не отказался.
Пока до встречи с друзьями оставалось ещё время, можно было заняться ещё одним давно волновавшим Маргариту вопросом и навестить уже знакомое аббатство Сен-Маргарет, которому они помогали последнее время.
К большой радости Маргариты, они снова встретили свою знакомую маленькую цыганку по имени Мария:
— Здравствуй, дорогая! — девушка погладила её по волосам, — Как наши дела?
— Благодарю, всё хорошо! — улыбнулась девочка, — А как вы, мадам?
— Лучше и не бывает, поверь, милая, — беззаботная улыбка осветила лицо Маргариты.
— Я вижу, — улыбнулся во весь рот ребенок, — О, мадам, вас ещё ожидает большой сюрприз, — заметив, что девушка испугалась, она сразу добавила, — Не бойтесь, мадам — сюрприз приятный. Надеюсь, месье он тоже понравится, — Мария подмигнула Джону.
— Здравствуй, Мария! — протянул ей руку мужчина.
— Здравствуйте, месье! — задорно усмехнулась она, пожимая её.
— Можно, пока мы побеседуем с матерью-настоятельницей, с вами поиграет эта девочка? Её зовут Аделина, — попросила Маргарита, на что девочка одобрительно закивала.
— А это…? — Мария перевела взгляд на стоящего в стороне высокого бледного юношу с длинной косой цвета лаванды.
— Это наш друг, Марк, — утвердительно ответила девушка.
— Вы доверяете ему? — маленькая цыганка подозрительно покосилась на него, — Его душа полна смятения.
— Я доверила бы ему свою жизнь, — был ей ответ.
— Дайте мне вашу руку, месье, — предложила она Марку, и тот протянул ей свою ладонь, — Я не вижу… странно… вы, как новорожденный младенец — ваша судьба начинается заново… И только от вас будет зависеть, какой она будет. Теперь внутри вас не только боль и гнев, но, доброго — гораздо больше. Не потеряйте то светлое, что есть в вас, и не упустите свой шанс быть счастливым, — Мария улыбнулась и отпустила его руку, потом она повернулась к Маргарите, — Мадам, моя матушка хотела бы с вами поговорить, если вы не против. Она знает и умеет гораздо больше, чем я. Выслушайте её.
— С удовольствием познакомимся с твоей мамой, Мария, — радость девушки вдруг сменилась ужасным чувством тревоги и беспокойства, вместе с воспоминаниями накатила вдруг ужасная слабость, а лоб покрылся испариной, — А что твоя подруга? Лаура, так, кажется, её звали? — медленно и осторожно спросила она.
— Я же говорила, мадам, что она мне — не подруга, — покачала головой маленькая цыганка, — Она появлялась ещё пару раз, но, последний раз это было больше полутора месяца назад.
— Что?! — Джон и Марк, не сговариваясь, одновременно пристально посмотрели на Маргариту, — Откуда ты знаешь её?! Почему не сказала?!
— Всё-всё, хватит! — Маргарита повысила голос, чтобы докричаться до них, — Я и видела-то её мимоходом. Она мне просто погадала. Я не могу обвинять не разобравшись! Она же только ребенок — возможно, это и не она вовсе. А, если это, всё же, она, то, тем более — поклянитесь, что не будете сами искать с ней встречи! Я же не переживу, если с вами что-нибудь случиться — с кем-либо из нас.
— Она не ребенок, как ты не поймешь?! — не выдержал вдруг Марк, словно не было больше сил держать это в себе, — Этот, как ты говоришь, ребёнок — лишила меня матери, лишила меня нормальной жизни! — и лицо его исказилось от не выплеснутой горечи, и листва, что лежала у его ног поднялась в воздух, кружа вокруг него танец его боли.
Джон лишь стиснул покрепче зубы, но, хмурый взгляд его был чернее ночи — его, как будто, разрывало надвое, с одной стороны — он понимал чувства Марка, а с другой — он понимал, что и Маргарита права — ярость не прибавляет ума — он сам однажды чуть не убил Марка в припадке неконтролируемой ярости, о чем жалел бы всю жизнь.
— Марк, перестань! — Маргарита трясла парня за плечи, пока он не пришел в себя, и поднятая листва с легким шорохом не опустилась снова на землю, — Ты не такой, как она, не уподобляйся ей. Месть не вернет мадам Руслану. Разве этого хотела бы твоя мать для тебя? Вспомни, вспомни, что ты ей обещал!
— Послушай Маргариту, парень, — наконец, тихо произнес Джон. — Понял, — только и ответил он, и отошел, присев на качели — опустив голову и машинально раскачиваясь, ощущая себя нашкодившим школьником, которого поучает строгая учительница, но, он-то уже не школьник — и это было немного обидно, но, то, что за него так переживают — приятно грело душу.
— Кто тут шумит? — в дверях показалась мать-настоятельница.
— Простите, матушка, — поспешила извиниться Маргарита. — Рада вас видеть, идемте со мной, — и они проследовали внутрь.
Когда дела в аббатстве были завершены, их путь лежал далее — мимо цветочного рынка в сторону Латинского квартала на холме Святой Женевьевы — святой покровительницы Парижа, где издавна находились школы, высшие учебные заведения и библиотеки. И уже издали стал заметен купол обсерватории легендарной Сорбонны. Неподалеку находится тот самый лицей Генриха IV, который в свое время окончили такие известные сыны Франции, как Виктор Гюго, Франсуа Миттеран, а неподалеку — церковь Святого Этьена, покровителя студентов.
— Вот, это и есть наш лицей, в который мы успешно перевелись почти в конце учебного года благодаря стараниям тётушки Даниэллы, — увлеченно рассказывала Маргарита, — В своё время его окончили великие деятели французской культуры и политики.
На улице имени Медичи в латинском квартале, где ударом кинжала фанатика-католика был убит Генрих IV, в саду Люксембургского дворца, построенного для его вдовы — второй его жены, Марии Медичи, на месте бывшей усадьбы, принадлежащей герцогам из рода Люксембургов, маленькая Аделин пускала кораблики в центральном фонтане для успокоения после такого волнительного мероприятия. Потом они ещё немного погуляли по парку, любуясь фонтаном Марии Медичи и кругом королев — скульптурной композицией королев Франции — и Маргарита ощущала свою сопричастность к каждой из этих фигур славного прошлого своей страны, осмотрели сам дворец и оригинал статуи свободы, которая была подарена французами Соединенным штатам Америки и стала символом надежды и свободы для новой — американской нации.
Когда они проходили мимо церкви Сен-Жермен де Пре…
И снова — отголоски прошлого…
В ночь на 24 августа 1572 года, между двумя и четырьмя часами утра зазвонили колокола Сен-Жерменской колокольни, которые поддержали все церкви католического Парижа. Это и был сигнал к началу массовой резни гугенотов.
В дома гугенотов, заранее отмеченные белыми крестами, врывались вооруженные католики и убивали всех, кто там находился, не щадя ни женщин, ни детей. Только в одном Париже погибло не менее двух тысяч человек.