Вопрос был для меня неожиданным, но я ответил сразу же:
– После того, как не стало родителей, наверное, нет.
– Просто я вспомнила про подругу вашего друга Ашу. Её имя означает надежда. А вы знаете, что означает мое имя?
– Простите, к сожалению, нет.
– Счастье, – ответила она, и, протягивая руку, добавила:
– Сэм, позвоните мне, если чудо все-таки произойдет.
Потом одарила ласковой улыбкой, сказала: «До встречи» и исчезла за дверью.
Всю дорогу домой я ехал с идиотской улыбкой на лице. Ближе к одиннадцати ночи я переступил порог своего дома. Переоделся и решил позвонить Ричарду. Но когда я взял в руки телефон, в глазах потемнело, и я потерял сознание.
Придя в себя, я обнаружил, что лежу на полу, а голова сильно болит, видимо, когда я падал, то стукнулся о журнальный столик.
Зазвонил телефон. Звонил Ричард. Я, собирая все силы и стараясь не выдать голосом свое состояние, принял звонок и сказал бодро:
– Здорово, Ричард. Я сам уже думал набрать тебя.
– Ага, думал ты. Думал бы – позвонил бы, – проворчал он нарочито сердито.
– Дорогой, потише, – услышал я женский голос.
– Ну как у тебя все прошло? – спросил он, переходя на шепот.
Я вкратце рассказал ему и про ужин, и про просьбу Глории.
– Слушай, тебе с ней повезло. Все будет хорошо, поверь мне.
– Ричи, выйди в другую комнату, – послышался второй женский голос.
– Ладно, дружище. Завтра утром заеду за тобой. Тут от меня не отстают, – все так же шепотом сказал Ричард.
– Хорошо, – ответил я, восхищаясь любвеобильностью друга, и отключился.
Раньше меня беспокоила только сильная боль в голове, но я не терял из-за этого сознания. Сегодня произошло что-то новое. Видимо, болезнь прогрессирует.
Потом я снова вспомнил ту навязчивую мысль, которая возникла в ресторане. Навязчивая мысль, преследовавшая меня последние пять лет. Мысль завести семью. И похоже, что Глория могла стать той девушкой, с кем я был бы готов связать свою жизнь.
И впервые после смерти родителей я заплакал. Это были не слезы жалости к себе или страха от надвигающей неизбежности. Это были слезы отчаяния. Во мне возникло сильное желание. Желание жить, любить и быть любимым.
III
– Провел бурную ночь? – спросил я, глядя на потрёпанный вид Ричарда.
– Можно и так сказать, – ответил он, зевая.
На этот раз таксистом оказался смуглый черноволосый араб, сующий нос не в свои дела.
– Вечеринка была? – спросил он с акцентом.
– Ну можно сказать и так, – ответил Ричард.
И стал рассказывать мне (попутно и таксисту), как встретил свою бывшую одноклассницу в музее изобразительных искусств. С ней была подруга. Он пригласил их в ресторан. Девушки напились. Он, не строя особых иллюзий, пригласил их домой и с большим удивлением заметил, что бывшая отличница выросла в развязную женщину, которая одинаково любит как женщин, так и мужчин.
– Да, – восхитился таксист, – вам повезло. А у меня женщины не было уже почти год.
– Да? – искренне удивился Ричард. – Вроде у вас там многожёнство, надо было одну из жен привезти.
– Много жен себе позволить может только богатый человек, а у меня и жены то нет, – сказал таксист расстроенно.
Я же смотрел на мелькающие за окном небоскребы, с трепетом ожидая увидеть здание, в котором работала Глория.
«Может, мне удастся увидеть её в окне», – думал я.
Но, к сожалению, мне это не удалось. И, потеряв нить разговора друга и водителя, я погрузился в свои мысли, будучи благодарным Ричарду за то, что он не стал при постороннем расспрашивать про вчерашний вечер. Через некоторое время их болтовня прекратилась, и оставшийся путь мы ехали молча.
– Ну, рассказывай, – сказал Ричард, расплатившись с таксистом.
– Да я тебе вчера все и рассказал.
– Ну вы поцеловались?
– Нет, конечно. Да я и не думал об этом. Тем более она не отошла от прошлых отношений.
Если вчера я следовал за Ричардом, то сегодня я мог идти с ним бок о бок, так как хорошо запомнил дорогу. Сегодняшняя картина ничем не отличалась от вчерашней. Все те же смуглые лица. Взрослые сидят на скамейках и что-то живо обсуждают. В основном это женщины. Дети же резвятся сами по себе. И никому нет до нас дела.
Мы подошли к нужному дому и вошли. В подъезде, как и вчера, стоял аппетитный запах, но уже другой.
– Видимо, индусы едят что-то особенное, – предположил я, поднимаясь на второй этаж.
– Возможно. Как я помню, некоторые из них вегетарианцы.
Мы остановились возле вчерашней черной двери, но не успел Ричард поднять руку, чтобы постучаться, как дверь со скрипом открылась и нас встретила та же смуглая женщина с черными добрыми глазами. На ней было уже другое сари.