Девушка медленно, словно просыпаясь, обернулась, на Сергея поплыли два зеленоватых, пронзительных, ледяных луча, а лучи-то в воде плавали.
— Проваливай! — сказала девушка привередливо. — Какое тебе до меня дело!
Нарвавшись на грубость, Сергей должен был повернуться и гордо уйти, что ему и было свойственно, но сейчас не тот человек стоял перед ним, от которого он мог бы так запросто "провалить".
Он слегка покраснел.
— Напрасно вы так, девушка. Я ведь без всякой задней мысли. И даже без передней. Вижу — у вас беда. Дай, думаю, подойду, может, помощь нужна. У меня такой характер хреновый, лезу во все дырки и вечно невпопад. Часто нарываюсь на оскорбления и пинки. Весь изувечен. На мне под рубахой живого места нет — сплошь кровавая рана.
Она выслушала его внимательно, не перебивая, взгляд ее постепенно теплел, легкая улыбка появилась на круглом личике.
— Вы не обижайтесь! — сказала она.
Сергей обрадовался и решил, что можно перейти на "ты".
— Что же все-таки у тебя случилось?
— Что случилось, теперь не поправишь!
— Непоправимых положений не бывает,
— У меня бывают.
— И все же, — гнул свою линию Сергей. — Какое же это непоправимое горе? Хотелось бы знать.
Он допытывался, потому что не мог сразу найти тему для разговора, и жутко боялся, что девушка сейчас уйдет. Это были сети, спустившиеся на него с небес. Ее зеленоватые глаза разом его скрутили по ногам и рукам. В отдалении маячил Кочмарев и делал ему красноречивые знаки. Кочмарев томился, не угадывая намерений друга.
— У меня деньги украли в магазине, — сказала девушка. — Сто рублей. Главное, не мои деньги. Подруга прислала из Курска, чтобы я купила ей кофту. А их у меня украли. Да так ловко. Вот, видите, сумочка, она была застегнута. В ней кошелек. Я ее все время так плотно держала. И вдруг кто-то меня толкнул очень больно, я чуть не упала. Народу полно, не поймешь, кто и толкнул. Я рот открыла, озираюсь. Наверное, тогда и вытащили кошелек. А сумочка-то как была, так и осталась застегнута на молнию. Видите? Вот как умеют!
— Из-за денег вы убиваетесь? — Сергей изобразил удивление. — Из-за стольника?
Он знал цену деньгам, знал, как они достаются честному человеку, но чтобы из-за этих бумажек сходить с ума и рыдать у всех на виду, такого он не одобрял. Вернее, не допускал мысли, что из-за денег может распускать слюни уважающий себя человек, хотя бы и женщина. Девушка верно истолковала его гримасу. Она смутилась.
— Я очень впечатлительная. Могу из-за ничего реветь, без всяких денег. И в кино реву. Я плакса. Наревусь, а потом сама не отвечу — почему. И так даже стыдно бывает, но ведь характер не переделаешь.
— Хочешь, одолжу тебе сто рублей? На неопределенный срок.
— Вы?
— Ну а кто же.
— Да что вы? — теперь наступила ее очередь удивляться. — Вы даже не знаете, как меня зовут.
— Людям надо доверять! — строго заметил Сергей. — И потом — сто рублей не деньги.
— А сколько же деньги?
— Миллион! — ответил Сергей с достоинством, с таким намеком, что для него лично и это не бог весть какая сумма. Тут они познакомились, и Сергей подозвал вконец заскучавшего Кочмарева. Представил он его красиво:
— Студент второго курса Вениамин Кочмарев. Гордость отечественной науки. Профессора на него молятся. Мой ученик.
Нина, протягивая ладошку для знакомства, взглянула на Веньку с интересом, показавшимся Сергею чрезмерным. Он сразу гулко взревновал.
— Вообще-то у него одна нога короче другой, — внес поправку в характеристику друга. — И он на учете в психиатричке.
Венька застенчиво улыбался. Ему Нина тоже приглянулась. Это была такая девушка, которая издали не бросалась в глаза, но стоило с ней заговорить, утонуть на мгновение в ее зеленоватых очах — и пиши пропало. Эти создания много мук приносят легковерным мужчинам. Такие девушки только с виду беспомощные.
— Вот что, Венька, — сказал Сергей. — Нам с Ниной надо заехать ко мне, уладить одно маленькое дельце. А ты погуляй пока. Вечером созвонимся.
— Я к тебе не поеду! — испугалась Нина.
— Поедет, — сказал Сергей. — Ей деваться некуда. У нее безвыходное положение. Или ко мне, или в тюрьму.
Венька хлопал ушами, ничего не понимая. Приятель только уразумел, что его грубо отшивают, и постепенно начал обижаться.
— Ладно, — сказал он. — Я тогда еще, пожалуй, по пивку вдарю!
— Вдарь, вдарь, но смотри не переборщи, — Сергей обернулся к Нине и добавил со злорадной улыбкой: — Сколько раз ему предлагали лечиться, а он ни в какую. Уперся, как баран.