— Здравствуй, Людмила! — сказал я без удивления, но и без радости. Уж очень не по-хорошему светились ее глаза. Вместо ответа она широко и неловко размахнулась и влепила мне пощечину. Я не люблю получать пощечины. Если бы не мое сонное состояние, успел бы отстраниться. Кругом шли люди, и среди них, возможно, товарищи по работе. Может быть, и Кудряш шел мимо. Я вытер щеку рукой, улыбнулся девушке и пошел себе потихоньку дальше. Не спросил, за что ударяла. Это было понятно. Стоило только из-за этого переться в такую даль и подстерегать у проходной? Но это дело вкуса. Я пошел от нее прочь, потому что не выношу баламутных женщин. Не принимаю. Они много на себя берут. Они думают, что у них есть право на суд и расправу. Это заблуждение. Такой власти нет ни у кого. Зато у всех есть право обыкновенного человеческого понимания. Спроси — и тебе ответят. Погляди повнимательнее, поговори с человеком — вдруг окажется, что кругом не так уж много виноватых. Больше тех, кто попал в круговорот обстоятельств или поддался слабости характера.
Я шел не оглядываясь, но Люда меня догнала. От бега она раскраснелась. Она была действительно симпатичной девушкой. Но дело не в этом. Симпатичных мы видали и раньше. В ней было что-то такое — от леса, не от города. Она была нездешней.
— Я приехала ночью, через весь город, одна. Разве это не подло? Разве так поступают? Ты сказал, что у тебя беда, и я поехала. Я тебе поверила! Разве так делают? — она говорила с такой обидой и таким звенящим от непонятного мне напряжения голосом, что я остановился.
— Посмотри на меня.
— Я вижу, — сказала Люда тоном ниже, вглядевшись в мои боевые шрамы. — Это не оправдание.
— Я и не оправдываюсь. Я прошу прощения.
Мимо шли люди. Мы разговаривали среди толпы.
Она сморщила лобик и жалко улыбнулась.
Тут я и сломался. Увидел в ее глазах тоску.
— Давай зайдем куда-нибудь, перекусим?
— Я обедала.
— Кофейку выпьем.
Она не отреагировала. Вот какое я сделал движение — я ее обнял и с силой притянул к себе. Она не отстранялась и не вырывалась. Она заплакала. Я тоже ночью плакал и сказал ей об этом.
Мы пошли в "Харчевню трех пескарей". За столиками сидели мужики, пили портвейн и поедали котлеты.
Обстановка нас сблизила. Обстановка, то есть место, где люди находятся, всегда сближает или разъединяет. Так сказал Кудряш, вернувшись из дома отдыха в прошлом году. У него там было два приключения. Одно с поварихой, которой Кудряш сразу приглянулся своим сиротским видом. Она ему с кухни пересылала добавку — куриные ножки. Но дальше этого у них не пошло. Повариха была старая и рябая. Второе приключение было у Кудряша — страшно вдуматься! — с женой архитектора. По словам Кудряша — штучка что надо. Похожа издали на Галину Польских. А вблизи ни на кого не похожа. И на саму себя не похожа. Потому что сплошь в штукатурке. Она выловила нашего приятеля Кудряша на второй вечер на танцах. Какой Кудряш танцор — это мы знаем. Он хороший танцор, если сидит. За столом. Там наш приятель на месте. Вот он притулился тихо-мирно у стенки, курил, и архитекторша сама его выглядела. Кудряшу она понравилась своим независимым характером. Она ему в деревне покупала водку. Представляете: повариха пересылает ему мясо, а архитекторша под это мясо водочки. Он здорово отдохнул. Сашка все допытывался: "Ну о чем, скажи, могли вы с ней говорить, Кудряш? О том, что ты передовик производства?" — "Да уж находили темы!" — многозначительно отвечал Кудряш. Он после того отпуска, месяца полтора заговаривался. Он мне как-то сказал: "Ты, Мишка, еще не раз вспомнишь Забайкалье и собор Парижской богоматери!" — "Почему это я их вспомню, если я там ни разу не бывал?" — "Как не бывал? А мы не вместе с тобой ездили?"
В этом году Кудряш от путевки отказался, сославшись на переутомление. Весь отпуск проковырялся на дачном участке у тещи. Но и там крепко отдохнул. Его прижучила сторожиха садового кооператива, женщина о сорока годах и ненасытного, по его словам, телосложения. Она преследовала Кудряша три недели. Не носила ему мяса и не беседовала с ним о соборах, а требовала, чтобы он починил ей колодец. И обещала за это какую-то неслыханную награду. Кончилось тем, что Кудряш не выдержал и нажаловался теще. Теща у Кудряша — это разговор на два года. А одним словом — это вечный двигатель, которого, как по ошибке думают, нет в природе. Теща схлестнулась со сторожихой на николин день. Этот день все дачники запомнят навеки. Так Кудряш считает. Ему видней. Он присутствовал. Сказал, что в тот день были странные предзнаменования природы. Например, перестала течь вода из кранов. Небо заволокли черные тучи, но дождя не было. Впрочем, я далеко отвлекся…