— Привет! И что дальше?
— Ничего. Я мог бы вместе с тобой подождать. Или это ему не понравится?
Анюта поправила шарфик, скосила глаза на проходящего мимо милиционера.
— Ты за мной следишь?
— Нет, я случайно… честное слово!
— А почему ты больше не заходишь в аптеку?
Она говорила с ним строго, но не раздраженно, как опытный педагог с трудным подростком.
— Надоело унижаться. Очень больно, когда над тобой смеются. Подожди, полюбишь — сама поймешь.
— Только не строй, пожалуйста, из себя Желткова!
— Какого Желткова?
Анюта засмеялась, расцвел в полумраке алый розовый куст.
— Вы Куприна в школе проходили?
— Не помню. А, это "Гранатовый браслет"? Там — Желтков? Я фильм смотрел. Ничего фильмец, только скучный.
— А ты мог бы лишить себя жизни во имя любви?
— Нет! — грустно ответил Федор. — Не мог бы. Да и какой смысл. Ничего этим не добьешься.
Она медленно пошла в сторону центра, он — следом.
— Ты что, Анюта, решила не дожидаться?
— Не твое дело.
"Неужели, — подумал он недоверчиво, — неужели нашелся кто-то, кто мог ее обмануть и не прийти к ней на свидание. Вот бы посмотреть на этого человека, полюбоваться им". Он чуть не попросил Анюту обождать еще немного.
— Если хочешь, я опять буду приходить в аптеку. Если вам охота посмеяться. Смех, я читал, очень полезен для здоровья.
— Да уж с тобой посмеешься!
— А чего? Я веселый парень. Анекдотов много знаю. Правда, теперь немного поскучнел. Я и сам заметил. Сходил тут в киношку на кинокомедию. Хорошая кинокомедия, смешная, про деревенскую бабу. Все вокруг хохочут, со стульев падают, а я не могу понять, чего они так расходились. Там Мордюкова играет. Когда я влюбился, Анюта, мне стало не до шуток.
— Бедный мальчик!
— В тебя я не просто влюбился, я тобой заболел, как тифом.
— Ое-ей!
Так они шли по городу, болтая о любви. Федор хотя и пребывал в лунатическом состоянии, понимал, что упускает драгоценное время, которое не повторится. Он чувствовал, что должен сказать или сделать что-то необыкновенное, может быть, дерзкое, нелепое, но такое, что заставит ее услышать. Иначе через минуту Анюта спокойно попрощается, уйдет и больше не вспомнит о его существовании. Но что сделать? Пройтись колесом по асфальту? Закукарекать? Все пустое. Насильно мил не будешь.
— Осторожно, Анюта! Тут лужа! — сказал он дрогнувшим голосом, протягивая ей руку. Она резко повернула к Федору разгневанное, изумительных очертаний лицо. В расширенных глазах девушки на мгновение зловещим водопадом отразились фонари и звезды.
— Не кажется ли тебе, дружок, — язвительно начала она, — что ты ставишь меня в какое-то дурацкое положение. Мы с тобой не знакомы толком, а ты идешь и поминутно объясняешься в любви. Что я, по-твоему, должна делать? Скажи — что?! Я ведь обидеть тебя не хочу. Но и ты меня должен понять.
Федор не вынес дольше ослепительной близости божества, не вник в сказанные слова, ринулся вперед и неловко, потому что спешил, обнял ее и прижался наконец к ней губами. От неожиданности она замерла, и Федор успел ощутить волшебную гибкость ее тела, свежее, чистое дыхание.
— Ты этого и добивался? — спросила она.
— Не только этого.
— Чего еще?
— Я бы на тебе хотел жениться, Анюта!
Федор боялся, что она рассмеется от нелепости его предложения.
Стоял перед ней, как нашкодивший щенок, и ждал приговора.
— Мне пора, Федя. Вон мой дом. — Он с ужасом различил в ее голосе что-то похожее на зевок. — Всего тебе хорошего, Федя!
— А как же?..
— Ты насчет женитьбы? Знаешь, Федя, у всякой шутки должен быть предел.
— Для меня пределов нету! — уверил Федор.
Он догнал ее возле подъезда.
— Анюта, подожди!
— Послушай, тебе не надоело?
— Одну минуту… Я хочу, чтобы ты знала! Да, я молодой, зарабатываю немного, да… нет, не то… — он горел, как в лихорадке. — Не знаю, чем я тебе не глянулся, может… опять не то. Ага, вот! Без тебя мне крышка, Анюта! Так случилось. Но я тебя не побеспокою больше, вот что я хочу сказать. Я тебя больше не побеспокою!
Она испуганно отшатнулась, увидев близко его лицо, в этот миг жутко постаревшее, серое, она увидела Федора таким, каким его когда-нибудь похоронят. Она смутилась.
— Да нет, ты меня не беспокоишь, приходи, если хочешь, — залепетала Анюта. — Просто как-то все неожиданно. Неужели это так серьезно?
Она обращалась в пустоту. Федор был уже далеко. Он крался по ночному городу, пробираясь к дому, старательно уклоняясь от призрачных теней, бросавшихся к нему под ноги из всех подворотен.