— Могу и я.
— Ладно, — согласился Дуглас. — Сейчас накину пальто.
Кот свирепо мяукнул, сообразив, что приехал не его гость, и Дуглас в ответ ловко пнул кота ногой.
— Дрянь, — пояснил он. — Утопить в реке, чтобы не мяукал. Вчера мою колбасу сожрал.
На дворе таяла черная, беззвездная апрельская ночь. Невидимые, изредка шуршали вдалеке машины. Светлые полосы из трех-четырех горящих окон сказочно пересекали двор.
"Москвич" серел в чреве сарая горбатой кучей. Кирилл направил луч фонарика на капот, сверкнуло ответно белое железо.
Дуглас завел мотор и выехал из сарая. Кирилл подслушал, как со стонами и спазмами натужно взревывает мощное сердце машины. "Ничего, — подумал он, — подлечим".
Он сам сел за руль, проверил коробку, тормоза, покрутил руль, поблаженствовал.
— Как часы! — похвалился Дуглас. — Накинуть бы надо.
Кирилл отдал деньги.
— Считать не буду, верю, — торжественно сказал Дуглас и тут же начал пересчитывать, приближая каждую бумажку вплотную к глазам.
— Накинь немного, — на всякий случай еще раз поканючил он.
— За сарай сколько возьмешь?
— За сарай?
— Да.
— Какой же это сарай, это гараж.
— На, держи полсотни.
Дуглас хотел поартачиться, но бинт на Кирилловой голове действовал на него гипнотически.
— Обмоем?
— В другой раз.
— Ну, старик, ловко ты меня надул, — сказал на прощанье Дуглас и удалился, забыв фонарик. За ним он через минуту вернулся и заодно забрал из сарая какой-то мешок и лопату.
Кирилл загнал машину обратно, выключил зажигание, закурил сигарету. Было душно и очень тихо. Кирилл затягивался дымом, мечтательно косил затуманенными сонными глазами. Ничто не беспокоило его.
Теперь о мастере.
Три часа ночи. Все в доме и в городе спят, не спит только мастер Николай Павлович. У него болит печень. Он сидит на кухне на табурете в темноте, прижав колени к животу, и поддерживает свою печень руками. "У-у-у, — успокаивает боль мастер. — У-у-у!" Он баюкает печень второй час и знает, что так ему сидеть до утра. Более того, Николай Павлович предчувствует, что долго ему уже не прожить, что боль, которая начинается справа под мышкой и камнем опускается в низ живота, скоро убьет его. Не первую ночь проводит он на кухонном табурете, далеко-далеко от спящих жены, тещи и двух своих сыновей.
"Почему так? — думает мастер. — Живем, живем, все вместе, весело, шумно, а потом приходит час, и остаешься один на один со своей печенью? Мне не повезло, — думает он дальше. — Я бы мог еще жить и работать долго. Пацаны пока бы выросли. А так, что они и как будут с Маней, разве она справится с ними. Конечно, нет".
Под утро печень отпускает, окоченевший мастер ложится под негреющую ткань одеяла и погружается в тяжелое забытье.
Никто не знает про его беду, и он не собирается никому говорить. Зачем? Отец тоже умер от рака печени в пятьдесят лет. Умрет и он, мастер. Зачем создавать вокруг этого события преждевременные хлопоты. Мастер готовится умереть достойно, без причитаний, лишних слез и сборов.
Машина куплена
1
— Я машину купил вчера, отец. Слышишь, мать? — сказал он утром старикам. Про синяки объяснил, что его стружкой со станка поранило.
Иван Сергеевич переспросил:
— Какую еще такую машину?
— "Москвич" старый. У Дугласа купил.
Новость не ошеломила родителей, как он предполагал, а ввела в состояние созерцательности. Клавдия Петровна хотела заплакать, что она всегда делала в неожиданных случаях, но отец предупредительно цыкнул, и она совладала с волнением.
— Купил и купил, — пригорюнилась Клавдия Петровна. — Видно уж так, что теперь все покупают.
Когда она улыбнулась, то стало понятно, какая это еще привлекательная женщина. В который раз подивился Кирилл, как молода его мать и как стар возле нее отец. У Ивана Сергеевича осталась на голове одна седая прядь, вьющаяся казацким оселедцем, а лицо исполосовывали во всех направлениях как бы врезанные тупым ножом шрамы-морщины. Но взгляд его из глубоких глазниц был цепок и остр, а речь тверда.
Машина, объявленная сыном, была ему и радостью и укором, потому что он сам бы хотел покупать в семью дорогие вещи, да не мог.
— Глядите в окно, — сказал Кирилл. — Я на ней поеду на работу.
— Прав у тебя нет, — заметил отец, — До первого милиционера только доедешь.
— Какие тут милиционеры, поблизости.
Родители ждали у окна и поглядели, как лихо выкатил из сарая в своей карете их младший.