— Я ей говорю, во сне то есть, — горячился Аскольдыч, — куда же по закону, когда нет такого закона — с помершими снова жить. А она говорит: нет такого закона, чтобы тебе с Нюсей сходиться… Страшно-то ведь как, Воробей!
— Ничего страшного, — злился Кирилл, — пить меньше надо.
— Ей-богу, не пил. В кино мы ходили, на "Гонщиков". Эй, брат, а там как раз про "Москвич" показывали. Хорошая машина, ничего не скажешь. Сколько отдал?
— Две тыщи.
— Таких цен нету.
— Есть, Аскольдыч.
Аскольдыч тут же передал Егорову и Ване Иванову, что Кирилл, видно, украл автомобиль, а не купил. И синяк ему милиционер наставил в погоне.
— Если впервой, то больше пяти лет не дадут, — обрадовался Ваня Иванов, — пять лет, червонный козырь, быстро пройдут. Вернешься еще молодой, зато при машине. Но машину суд конфискует. А ты ее в лесу зарой.
Возле машины на стоянке уже околачивался какой-то пацан и чертил по ней прутиком.
— Вот я тебе голову оторву, — заорал Кирилл, — тебе что, других машин нету?!
На самом деле, любопытно, как это мальчишка среди множества машин выбрал именно Кириллову. На крик прибрел старый Висасуалий. Степенный и трезвый, он поздоровался со всеми и отдельно пожал руки мастеру и Егорову. Висасуалий был один из тех, кто помнил Егорова во время войны.
— Чего у тебя тут шпана вертится? — обратился к нему недовольный Кирилл. — Спишь все. А надо сторожить.
— Это, значит, твоя машина? — догадался Висасуалий. — Где же ты такую рухлядь выглядел. Нашел, что ли, где?
— Отличный автомобиль, — сказал мастер. — Марка проверенная.
— Коробку заменю, — благодарный мастеру, объяснил Кирилл, — кое-что переделаю, подкрашу, тогда поглядим.
Ваня Иванов сел за руль, включил зажигание. Сделал широкий круг по стоянке, ловко лавируя среди "Волг", "Жигулей", мотоциклов. Никого не зацепил. Мастер протянул Кириллу ладонь.
— Поздравляю с покупкой. Только…
— Что — только?
— Да нет, ничего.
— Говори, Николай Павлович.
— Деформирован корпус, видишь, набок клонит.
— Да, я вижу.
Воробьев загрустил. Сейчас, глядя на плывущую косо машину, он видел ее глазами мастера. Невзрачный, обшарпанный, отживший лимузин, который бы под пресс надо. Среди шикарных современных автомобилей его "Москвич" был ублюдком. Алена в него и сесть не пожелает. Эта мысль пришла как короткое замыкание.
Ваня Иванов загнал машину на прежнее место.
— Нормально, — сказал он. — Вещь!
— Спасибо, — усмехнулся Кирилл.
Они еще постояли, покурили.
— От машин в Москве житья не стало, — пожаловался Аскольдыч. — Дышать нечем. Смог — по-научному.
— Да, — сказал Егоров. — Скоро как в Америке будет на улицах. Там пешком быстрее ходить. Пробки кругом, я читал. Одно спасение — жить в деревне.
Мастер прислушивался к своей печени. Днем она почти не беспокоила, лишь немного тяжелила бок, будто с той стороны у него в кармане лежал свинец. Днем печень отдыхала.
— Пойдем, — приказал мастер. — Кончился перерыв.
4
Вечером Кирилл позвонил из автомата. Алена сняла трубку и два раза сказала: "Я слушаю". Первый раз — весело, а второй — с раздражением в голосе.
— Алена, это я, привет! Ну, который у Белецкого… Кириллом еще меня зовут.
— Здравствуй, Кирилл, — сказала она.
— Как поживаешь, Алена?
Она фыркнула.
— Хорошо живу, спасибо.
— Ты прости, что утром не позвонил. Знаешь, работа, то да се. Машину вчера себе купил. Закрутился, одним словом.
— Кирилл, а тебе не надо показаться психиатру? Доктору, одним словом.
— Я по делу звоню, — сказал он, — с Белецким у меня блат. Если хочешь, он тебе за год вперед зачеты проставит. Только успевай открывать зачетку.
— Зачем ты так говоришь? — спросила Алена. — Я ему честно сдавала.
— Честные в институте сдают, — бухнул Кирилл.
— Вот как? — удивилась Алена, — Прости, кладу трубку. Мама спит.
— Не клади, — попросил Кирилл, — буду шепотом говорить.
"Ту-ту-ту!" — ответил автомат.
Почему это так, размышлял он, живешь себе спокойно, горя не знаешь, и вот — на тебе. Появляется Алена, и ты звонишь ей из автомата, хотя звонить не надо.
Он забрел в магазин, чтобы купить сигарет. Стал в очередь в кассу и следил, как работала кассирша. Она работала вяло, пересчитывала по два раза сдачу, и поэтому вечерняя очередь двигалась еле-еле. Она тоже устала, пожалел кассиршу Кирилл, а может, и ей хочется позвонить из автомата, да некому. Ишь какие злые у нее глаза.