У памятника Кирилл не стоял, и она удивилась, и замедлила движение, но не успела ничего предположить, потому что тут же Кирилл и возник рядом, тронул ее сбоку за руку. Она даже ойкнула и различила близко его настороженное лицо с темными, внимательными, устремленными на нее глазами.
5
— Спасибо, что не обманула, — сказал Кирилл.
— Пожалуйста! — ответила Алена в растерянности. Ей было не по себе отчего-то. Зачем пожаловала, зачем ей это надо? Времени совсем нет, сессия, а она шляется по свиданьям.
— Я ненадолго, — поспешила она предупредить и присела на скамеечку у фонтана к солнышку лицом.
— Посиди, Алена, я куплю сигарет.
Он ушел искать сигареты. Вот тут бы встать и ей. Догонит — догонит, а не догонит — прощай.
Алена не двигалась. Вечерний воздух утомил ее и вскружил голову. Она прищурила глаза — и фонтан съежился, померк, а его искры приблизились и засверкали на ресницах. Как чудесно. На скамеечках тесно расположились люди: парочки, старики. Казалось, все они чуть дремали. С жестяной рекламы кинотеатра улыбался симпатичный поручик. Голуби плескались на асфальте. Юноша с худым задом, обтянутым джинсами, искал неподалеку лишний билетик. Прыгал и повторял как попугай: "У вас есть билетик? а у вас? а у вас?"
"Сядь ты, успокойся, — думала Алена. — Какой идиот продаст тебе билетик. Никто тебе не даст билетик, несчастный киноманьяк".
Вернулся Кирилл.
— Я придумал, — сказал он, — поедем, я тебе машину свою покажу.
— Какую машину?
— Ну, я купил машину. Говорил тебе по телефону.
— Где же она?
— Дома, в сарае.
— Ты богач?
— По дешевке купил. Машина себя всегда окупит.
— Не нужна мне твоя машина, молодой человек.
— Я тогда, пожалуй, покурю, — сказал Кирилл. — Пойдем, Алена, здесь рядом. Хочешь, на такси поедем. Да здесь рядом, пять остановок на автобусе.
— Мне домой пора.
— Да кто тебя там ждет, дома. Поедем, мы недолго. Поглядишь мою машину — и домой. Все-таки радость.
— Ты канючишь, как маленький, постыдись.
— Поедем, — сказал Кирилл, — поглядишь. Да тут рядом.
У нее уже были прежде знакомые, которые заезжали за ней на "Волгах" и везли в театр или в Дом кино на просмотр. Она видела такие вещи, какие этому парню и не приснятся, например, совсем недавно ей показывали "Крестного отца" с Марлоном Брандо.
— Ты не смотрел "Крестного отца"? — спросила она лукаво.
— Нет, — сказал Кирилл. — Про религию?
— Да, про религию, — согласилась Алена скорбно. — Конечно, про религию.
— Видел я тоже один фильмик, — с достоинством поделился Кирилл. — Вот уж скука. Девицу какую-то сектанты хотели зарезать в жертву. Но ее солдат спас. Наш советский военнослужащий всегда даст фору попу.
— Дремучий ты человек, юноша. Тебе учиться надо. Небось за плечами-то семилетка. Или учиться — медленно, а на машине — быстро?
— Не в этом дело. Не в этом дело.
Алена поглядела, куда он бросит окурок. Кирилл смял сигарету в пальцах, раскрошил, превратил в пыль и развеял по скверу. Кончики пальцев у него посерели.
— Поедем, — повторял он. — Тут неподалеку, пять остановок. Машину поглядишь.
— Поедем, — сказала Алена. — Немедленно.
В автобусе, переполненном, он прижал Алену к себе и поцеловал в бровь. Она замерла, изогнулась, но сзади как стена была, и он держал крепко, и близкие глаза его с расширенными зрачками вдруг приворожили ее, заколотилось сердце от небывалого, неиспытанного ранее горького искушения.
— Перестань, — прошептала она, присвистнув сквозь зубы. — Убери руки прочь.
— Я думаю о тебе день и ночь, — сказал он тихо, и губы его опять прикоснулись к ее щеке.
Она вцепилась в кассовый аппарат и так стояла, глубоко дыша, чуть с ума не сходя от ярости, от унижения. Где он был, рядом ли, нет ли, Алена не замечала, но не хотела, чтобы он пропал. Болезненно сознавала, что не хочет, чтобы он покинул, ее. Сейчас, когда они сойдут, Алена все выложит, как на блюдечке, и тогда пусть катится, только тогда, самонадеянный стиляга.