Однажды, бродя по лесу, случайно повстречал деда Григория и чрезвычайно ему обрадовался.
— Удивительно как! Вы посмотрите, дедушка, огромный лес без конца и края, а мы — возьми и встреться. Разве не чудесно? Сколько не замечаем вокруг себя пустяшных событий и деталей, которые, если вдуматься, фантастичны. Я последнее время много наблюдаю. Вот только битый час следил за муравейником. Какие неутомимые труженики! И как у них все разумно! Недаром, я читал, кто-то провел параллель между муравейником и человеческим обществом. Конечно, это упрощение, допуск, но все же, все же… В природе вообще нет ничего лишнего, ничего случайного. Лягушки, дождевые черви! Пройдешь мимо, наступишь невзначай — и бог знает, какие миры рухнули под твоим каблуком, какого смысла лишилось будущее.
Дед Григорий дымил сигаретой, сидя на поваленном дереве. Смотрел хмуро.
— Смысл, понятно, во всем имеется. А кто это, Владимыч, лик тебе разукрасил до неузнаваемости?
— На танцах, — бодро сообщил я. — Столкновение, так сказать, из-за прекрасной дамы. Вековечный сюжет. Хотя считаю, в наше просвещенное время всегда можно объясниться словами.
— Словами уж чего лучше, на то и язык человеку дан, в отличие от зверя, — опять согласился старик. — Однако ты чего туда поперся, Владимыч, на эти танцы-шманцы. Не в твои годы ногами зря дрыгать.
— Годы не имеют значения, уж вам ли не знать.
— Смотря для чего. Бывает, понятное дело, накатит блажь, запрыгаешь молоденьким козликом людям на потеху. На тебя-то, примечаю, оно самое и накатило. Ох, грехи наши тяжкие! — укоризненно покачал головой. — От блажи одно спасение уму — клином ее шугануть. Ты заглядывай вечерком, угощу тебя целебным винцом. На клюкве настояно. Стакашку примешь — три дня икаешь. Будет тебе не до блажи. А главное, уцелеешь от побоев.
— Обязательно приду. Вы ружье где нашли последний раз?
— В бузине у тетки Дарьи огольцы захоронили. В непроходимом месте.
Вечером, напившись с хозяйкой липового чаю, взялся разбирать бумаги. Чем дальше вчитывался, тем больше недоумевал. Неужели я мог писать такую чушь? Такую претенциозную галиматью? Кому это нужно? И ведь ничего, ровным счетом ничего нового, ничего своего! Ни одной самой плохонькой, но самостоятельной мыслишки. Единственное, что удалось, — сумел втиснуть непомерную свою амбицию в сухие наукообразные комментарии. Исписанные страницы напоминали бред человека, одержимого манией математического величия. Иные места вызывали судорожный смех. Слава богу, что не успел никому показать. То-то был бы конфуз. Я скомкал рукопись и кучей свалил на полу. Достал спички и начал с краешку поджигать. Завлажневшие листки принимались плохо, но все же удалось организовать небольшой костерик. Синеватые язычки пламени ласково заливали и пожирали плоды моих трехлетних трудов. Ах, как славно и весело было на это смотреть. Я шастал по комнате и хохотал, действительно как безумный. Наверное, напугал Катерину Авдеевну. Она примчалась в ночной рубахе до пят, ужаснулась:
— Да что же вы это делаете, ое-ей?! Да вы же избу спалите!
Она бесстрашно, босыми ногами растоптала костерик. Горелую бумагу, извинившись за беспорядок, я попросил ее выбросить в печку. На полу, на половицах осталось широкое желтое пятно с затейливыми узорами по краям…
Сон был такой. Вернее, не сон, а опять же знойная, мучительно саднящая явь во сне. Вместе с женой моей, бледнолицей Аленой, отправились покупать подарок нашему старшему сыну, Виктору. Он отлично сдал экзамен на биологическом факультете, и мы, как и собирались, готовили ему сюрприз на сто — сто двадцать рублей. Галлюцинация вернула меня в тот день, и я отлично знал наперед, что мы купим, и почему именно это купим, и как все произойдет. Ох, как не хотелось мне возвращаться в это тягостное воспоминание, как противилась подвластная мне часть естества, — но пока мы шли по хрустящему от снега тротуару, пока Алена смеялась и несла всякую чепуху, я не мог ничего изменить. У самого универмага сделал слабую попытку внести коррективы в минувшее событие.
— Алена, дорогая, — придержал ее за рукав, — а ведь сегодня конец месяца, неудачное время для покупок. В магазине полно бракованных вещей. Давай купим подарок в другой раз, а сегодня устроим шикарный ужин с шампанским. Давай пойдем на рынок и купим всякой вкуснятины.