— Не может быть… — изумилась Лиза.
— Может! — Служанка провела рукой по подушке, делая вид, что разглаживает наволочку. — Тебя опоили снотворным. Но под утро тебе станет лучше. Беги, если сможешь!
Лиза в ужасе глядела на служанку. Наверное, та сумасшедшая. Не может же статс-секретарь государыни быть таким чудовищем. Топить девиц в пруду!.. Конечно, Лиза слышала, что многие господа издеваются над своими крепостными. Но ведь Лиза — не крепостная. Пусть из «подлого сословия», но не из крепостного же!
— Меня нельзя утопить! — прошептала она. — Я — певица императорской оперы. Если меня не будет на премьере, меня станут искать.
— Подумаешь, искать! — фыркнула служанка. — Для таких случаев у нашего дьявола особая отговорка придумана. Тем, кто станет тебя искать, он покажет твою же одежду и скажет, что ты сама утопилась от несчастной любви. Небось у тебя есть амантный дружок? Вот наш дьявол и скажет, что он тебя отверг и предал, на другой задумал жениться. А ты от несчастной любви и утопилась. Те, кто тебя искать станут, поверят этой байке. А на самом деле ты останешься жить здесь и будешь ублажать дьявола.
У Лизы дыхание перехватило: вдруг и правда в театре поверят, что Лиза Невская утопилась от того, что Горюнов решил на богатой невесте жениться? Но нет — есть же еще маэстро Меризи. Он-то знает, что Лиза никогда не смогла бы предать МУЗЫКУ. И есть еще…
— Меня повелит искать сама императрица. Я — ее крестница! — выдохнула Лиза.
— А не врешь? — на этот раз удивилась служанка.
— Нет. Екатерина любит меня, она не позволит меня обижать!
— Ишь ты! — Служанка бесцеремонно плюхнулась на кровать, чуть не придавив руку Лизы. — Впрочем, все бывает. Тогда у нашего дьявола есть другая уловка. Коли ты — из благородных, он на тебе женится. Но не обольщайся, не по-настоящему. Свадьбу, конечно, сыграет. И священник будет, и роспись в церковной книге, и свидетели. Да только потом поймешь, что священник-расстрига подкуплен, а свидетели подговорены. Так что свадьба-то не настоящая будет. Одно слово — свадьба дьявола!
— Почему ты мне это говоришь? — тяжело дыша, прохрипела Лиза.
— Мою сестру вчера утопил и… Не ублажила она дьявола, не сумела возродить его мужскую силу. Сам бессильный, а разорался, что моя Полюшка в том виновата! Ну ее в прорубь и сунули… — Служанка вытерла слезу. — Отсюда никому не вырваться. Но вы, сценические, сильные — не как все. Одна такая актерка порезала себе вены, чтоб не достаться графу. Только это не выход. Ты должна убежать и рассказать государыне о том, что здесь творится. Я тебе помогу, если поклянешься рассказать царице, что граф — дьявол. Найдется управа и на него!
И служанка захохотала — тихо, почти неслышно, но злобно и леденяще. У Лизы внутри что-то дернулось и оборвалось. И она снова, уже в какой раз за день, рухнула в душную темноту.
Воздуха! Воздуха! Лиза, тихо застонав, села в постели и, обхватив голову руками, обвела глазами комнату. Полог кровати по-прежнему не был опущен, и яркое утреннее солнце светило прямо в глаза. Лиза потрясла головой. Господи, что же это было? Какой ужасный сон снился — кошмарная служанка сидела на ее кровати, рассказывая дикие истории!
Ночью вся комната казалось зловещей, зеркала — пугающими. Теперь же в лучах раннего солнца все выглядело по-иному. Только в конце последнего зимнего и в начале весеннего месяцев бывают такие бьющие через край лучи света, усиливающиеся от белого снежного покрова. Лучи множились в торжественных зеркалах, рассыпались по золоту пилястр и карнизов, отражались от раззолоченного потолка. В их отблесках жизнь показалась Лизе роскошным праздником, а ужасные истории служанки — диким бредом. И в самом деле, если бы вчера Лизу опоили, как она утверждала, разве она почувствовала бы себя сегодня так хорошо?!
Девушка скатилась с кровати, чувствуя небывалый прилив сил. Отчего она так расстроилась вчера? Ведь маэстро Меризи поручил главную женскую партию именно ей, Лизе Невской. Это же какая честь — спеть перед матушкой-императрицей в опере, либретто которой написала ее же августейшая рука! Да за такую честь Лиза должна быть благодарна и счастлива, а она расстроилась, как последняя дура. И было бы из-за кого — из-за неудавшегося певца, которого и маэстро, и она сама не смогли научить петь. Да пусть он катится к своей невесте и позорится на ее домашней сцене. Лиза же прекрасная певица, и никакого Александра она больше знать не хочет!
Девушка потянулась, глядя в окно, повернула голову и вдруг увидела разложенное на стуле бархатное платье нежного персикового оттенка. Поверх платья лежал поясок, вышитый жемчугом, а рядом — жемчужный воротник с бриллиантовыми вставками по бокам.