На премьере оперы «Чудесное избавление» Лиза страшно волновалась. Как-никак, первая роль, выученная Лизой в ранге солистки. Партия трудная, изматывающая — героиня переживает трагическую любовь.
Едва закрылся занавес после первого акта, прямо в кулисах девушку встретил суетливый помощник режиссера Захар Суслов. Как всегда, он был пьян. Ухватил Лизу за рукав, едва не порвав казенный костюм, да и зашептал злобно, обдав юную певицу застарелым перегаром:
— Думаешь, примадонной стала? Как же — из грязи в князи!
Лиза потянула рукав. Вырвать-то не осмелилась — а ну как ткань порвется, театральное начальство стоимость костюма из жалованья вычтет. А сценические наряды-то дороги — глядишь, на полгода без денег останешься. На что тогда жить?
Лиза только взглянула умоляюще и попросила:
— Пустите, господин Суслов!
Но Захар уже вошел в раж:
— Ишь чего! Мне плевать на то, что ты теперь певица Невская. Лизка была — Лизкой и останешься! Мне его сиятельство князь Голобородко велели за тобой следить-наблюдать — кабы ты чего не учудила. А ну как я скажу, что ты офицерам из первого ряда кресел глазки строила? Смекни, похвалит тебя князь?
У Лизы тревожно забилось сердце. А ведь скажет, пьяная скотина! За «несанкционированные флирты» особая статья наказания для актерок предусмотрена — на пару дней в холодную. Только Лизе туда нельзя — в том погребе можно и голос потерять. Тогда вообще путь один — на улицу…
— Не правда ваша! — попыталась оправдаться девушка.
— А кто поверит? — смачно сплюнул Суслов. — Мое слово против твоего. А твое-то, подкидышное, ничего не значит. Но я же не зверь. Поцелуй меня, Лизка, и я никому ничего не скажу! — И пьяненький Суслов потянулся к девушке липкими губами.
— Вы не смеете! — попыталась отстраниться девушка и, охнув от брезгливости, отпихнула помощника режиссера.
Тот, не ожидая отпора, упал. Глаза налились кровью, и он заорал:
— Ах ты, дрянь! Погодь — изувечу!
Суслов вскочил, шатаясь на пьяных ногах, и пошел на строптивицу. Лиза съежилась. Господи, что же будет?! Теперь и поцелуев не избежать, и в холодную упечет, подлец пьяный!
Суслов занес руку в ударе. Лиза зажмурила глаза. Господь милосердный!.. Кого еще звать на помощь беззащитной девушке? Она же хоть и на императорской сцене, а все равно что в крепости. Только не у помещика какого, а у самой матушки-императрицы.
Но вдруг чья-то сильная рука перехватила занесенную для пощечины ладонь Суслова. Захар крякнул — то ли от удивления, то ли от боли. Лиза открыла глаза. За спиной Суслова стоял, скрутив ему руку, рослый певец Александр Горюнов.
— Ах ты, защитник! — завизжал Захар. — Пусти! Узнаю кто, со свету сживу!
— Попробуй!
Голос Александра прозвучал глухо, но совсем не испуганно, будто угрозы всесильного Суслова его не касались. Он развернул Суслова к себе и гневно спросил:
— Узнаешь, кто я?
Суслов как-то сник. Пихнул юношу, не горячо, а, скорее, для проформы, и пробурчал:
— Ну и дурак, что вмешиваешься! Думаешь, и на тебя не найдется управа? Найдется! Я его сиятельству пожалуюсь.
И Суслов, еле перебирая ногами, поплелся по коридору. Но в конце остановился и крикнул хрипло:
— Думаешь, эта недотрога тебя отблагодарит? И тебе не обломится!
— Пьянчуга! — хмыкнул Горюнов и повернулся к Лизе: — Суслов, конечно, приставала, но не из самых страшных. Да не дрожите вы так, барышня Невская!
Лиза прижала к груди дрожащие руки и задохнулась от неожиданности. Как он назвал ее — «барышня Невская»? Будто она не подкидыш, не актерка, а и вправду, барышня из благородных… Девушка пересилила страх и подняла на Александра свои темные серо-синие глаза.