***
В ту ночь Клод понял значение выражения “любить до смерти”. Лиза прощалась, он чувствовал это. И наотмашь, до смерти любила. Как свеча сгорала в его руках. Растворялась в его нежности, которой он как шелком стремился укрыть ее всю. Как же мучительно хотелось ему оградить ее от той страшной неизбежности. Но что он мог? Лишь сильнее прижимал ее к себе. Шептал самые нежные слова, мешая французские, с теми немногими русскими, которые слышал от нее. С ума сходил, от мысли, что это прекрасное существо, в котором он любил каждый изгиб, каждую родинку, будет вырвано у него безжалостной рукой и поглощено темной бездной. Смерть и жизнь смешались в ту ночь. Жизнь побеждала. Но лишь на время. И то была Прекрасная Тайна двоих, сумевших в своей Любви приподняться над обыденностью. Никогда, ни с одной женщиной не испытывал Клод ничего подобного. Да и не мог испытать. Весь жар сердца он отдал ей, своей единственной. Взамен, она отдала ему свою жизнь.
Та ночь измотала обоих. Физически и нравственно. Но Клод был вознагражден сполна светящимися глазами своей возлюбленной и тихим шепотом: “Какое счастье, что ты есть. И какое счастье, что ты со мной”. “Любимый”, — добавила она по-русски. Клод понял, потому что уже слышал это от нее не раз.
— Теперь спи, хорошая моя, — он нежно поцеловал ее и отвел прядь волос с ее лица.
Лиза, в самом деле, уснула почти мгновенно. Но Клод спать не мог. Слишком сильна была над ним власть этой ночи. Когда в одно время он испытал и самое большое счастье, быть с ней. И самое большое отчаяние, потерять ее. Прав был Люк, не по силам взял на себя ношу. Не выдержать ему этого. Неизбежности.
Лежать в покое невозможно. Хочется бежать, на воздух. Да, вот туда, в прохладную ночь. Покой и тишина кругом. Ее не станет, а все также будет светить холодным светом Луна, и благоухать цветы. Ничего не изменится для равнодушной и жестокой вечности. И лишь для них двоих это станет трагедией.
Клод бежал куда-то, не разбирая дороги. Потом упал и колотил кулаками по земле до того, что в кровь изранил пальцы. Боль привела его в чувство. Она проснется. Одна. Его нет. Надо возвращаться. Чего стоят его терзания в сравнении с тем ужасом, что мучает ее. Если уж взял это на себя, должен довести до конца. До конца…
========== Прощание ==========
И было утро. Тихое, росистое утро. И было пробуждение среди цветов, тех самых желтых. И были нежные объятия с пожеланиями доброго утра. И должен был быть еще завтрак в постель. Но это встретило возражение со стороны Лизы. Лучше пойти на веранду. Там слишком хорошо сегодня.
Сидя в плетеном кресле, Лиза впитывала этот легкий воздух, следила за игрой солнечных лучей в росистой траве, наслаждалась пением птиц. На ее бледном, нездоровом обычно лице играл легкий румянец. Синие глаза светились каким-то чудесным, мягким светом. Такой еще не видел ее Клод.
— Какая ты красивая сегодня, — он опустился на колени у кресла возлюбленной.
— Только сегодня? — улыбнулась девушка.
— Всегда. Но сегодня особенно.
— Это сделал ты. Без тебя не было бы ни этого утра, ни нашей ночи, ни этого покоя в моей душе сегодня. Ничего бы не было без тебя.
— Дриада, прекрасная моя, — Клод целует ее руки. — Светлая, нежная и бесконечно любимая.
Лиза замечает пластыри на его пальцах и мгновенно понимает все то, что творилось в его душе. Глаза ее наполняются слезами.
— Бедный мой, — шепчет девушка
— Ну что ты слезы по пустякам льешь? Заживет как на собаке.
— А те, что в душе? Милый, обещай мне, обещай, что будешь жить, как бы тяжело тебе не было.
— Зачем? — глухо роняет Клод .
— Сейчас ты не поймешь. В первое время будет тяжело. Потом поймешь, что жизнь одна. В ней слишком много боли, чудовищной несправедливости. Но другой ведь нет.
— Хорошо. Давай не будем омрачать этот день. Как ты сказала, другого может не быть.
Влюбленные медленно гуляли по живописным окрестностям. Обнявшись или держась за руки. Боялись будто, что разомкнут руки и исчезнет все, туманом станет. Сидели в тени деревьев. Лиза полулежала в объятиях Клода. Иногда он наклонялся и тихо целовал ее. Говорили мало. Без слов понимали друг друга. Как мало осталось им быть вместе. Каждый вздох, каждый взгляд любимого существа драгоценность.
На обратном пути переходили по камням ручей. У Лизы закружилась голова. Клод подхватил ее на руки. Девушка крепко прижалась к нему и закрыла глаза. Будто искала в его руках спасения не только от головокружения.
Клод стиснул зубы, чтобы не поддаться отчаянию, которое снова поднималось из глубины души. Если бы можно было унести ее далеко-далеко, где нет ни слез, ни болезней, ни страданий. Но нет на земле такого места. А завтра уже нужно возвращаться и включаться в привычный ритм жизни.
И вот чемоданы собраны. Клод благодарит гостеприимную Хозяйку и расплачивается с ней. И видит краем глаза, что Лиза в то самое время о чем–то говорит с хозяйской дочкой, пятнадцатилетней Глэдис. Девочка слушает очень внимательно. А потом согласно кивает головой и вдруг порывисто обнимает Лизу. Девичий договор заключен.
— О чем вы говорили с Глэдис? — спросил Клод уже в самолете.
— О чем можно говорить с девочкой в пятнадцать лет? Конечно о любви, — улыбнулась Лиза. — Я сказала, что у них потрясающие места, и я была здесь счастлива. А она призналась, что ей нравится мальчик из местных. Который не обращает на нее внимания. Я поделилась некоторыми женскими уловками. Она была благодарна. Вот и все.
Клод поверил и не поверил. Слишком искренним был порыв Глэдис. А она не человек порыва. Сурова не по годам. Но допрашивать не стал. Да и не до того сейчас было. Нужно было решать слишком много болезненных вопросов.
Клод поместил Лизу в больницу. Она согласилась больше ради его спокойствия, чем чувствуя необходимость в этом.
— Не хочу, чтобы ты опять оставалась одна, пока я отыграю этот чертов концерт. Я с ума сойду от тревоги за тебя. А здесь врачи, сиделки. Будет все, что тебе нужно. Твой ноутбук, рисунки, книги.
— Хорошо, ты только не волнуйся. Главное, чтобы ты пел. Вокалисту нервничать вредно.
— Ангел мой милый, ты меня еще успокаиваешь, — Клод привлекает Лизу к себе. — А тебе, твоему нежному сердечку разве не вредно волноваться? Давай я пошлю этот концерт к лешему и останусь здесь, с тобой.
— Нет, нет. Я не вправе лишать публику удовольствия. Твой голос слишком большая драгоценность. Я слушала, слушала его и полюбила. Тебя. Такого земного, страстного и увлекающегося. И в то же время, тонкого, нежного и мечтательного. И потому для меня так важно, чтобы ты пел. Всегда пел.
— Родная моя, — Клод крепче прижимает к себе Лизу, — ничто в этом мире не имеет значения, кроме тебя. Ты моя жизнь, мой свет, мое счастье. Не уходи, — вдруг вырывается из самой глубины его души полу стон, полу вздох.
— Я буду с тобой, любимый, — Лиза ласкает рукой его кудри. — В твоей музыке. Пока будешь помнить обо мне.
— Люблю, люблю тебя, — словно в бреду повторяет Клод, покрывая поцелуями ее плечи, лицо, волосы. И он, и Лиза тонут сейчас в жарком тумане, в котором соединяются руки и губы, а души разрываются, предчувствуя скорую разлуку.
— Клод, родной мой, — шепчет, наконец, девушка, — твой Мишель человек редкой деликатности. Но не стоит этим злоупотреблять. Он уже пять раз заглядывал в дверь.
— Пускай все катится в пропасть.
— Не надо, милый. Тебе нужно идти. Я буду ждать.
— Обещаешь?
— Обещаю. Конечно, я обещаю тебе.