Клод слишком хорошо помнил проникновенные строки, что посвящала ему Лиза. Он часто перечитывал их. Они стали частью его жизни. Её размышления о жизни, смерти, одиночестве, любви, творчестве. И написаны они были в то время, когда она, по сути, была одной из тех самых девчонок. Безнадежно, как ей казалось, влюбленной в недосягаемого Принца. К собственному удивлению, Клод находил в себе достаточно такта, чтобы не оскорблять тех, кто питал к нему нежные чувства. Благодарные девчонки платили ему за это тем, что не влезали в душу и уважали его личное пространство.
Все время, пока он работал над альбомом, Лиза незримо присутствовала рядом. Когда он читал ее стихи, думал о ней, музыка возникала, будто сама по себе. Ниоткуда. Слова и музыка соединялись, как их руки и губы в его воспоминаниях. Да, она была здесь. Но лишь неясным видением. И это было счастьем и мучением одновременно.
Двенадцать песен было в альбоме. Вдохновленных Лизой. И была еще одна. В духе кельтских баллад. О самоотверженной любви Валлийской Принцессы к менестрелю. Эту легенду Клод слышал от Глэдис. Баллада посвящалась Клэр. Тихой, преданной, любящей Клэр. Благодаря ей Клод не скатился в пропасть в те страшные дни. Да и потом она возникала в его жизни именно тогда, когда это было нужно. Тихо и не навязчиво. И он был благодарен ей за поддержку.
Однажды Клэр задержалась в его доме допоздна. Клод показал ей песню. Ей первой. Она слушала, опустив голову, не проронив ни слова. И лишь одна слеза скатилась по ее щеке, когда отзвучал последний аккорд. “Не уходи сегодня”, — тихо сказал Клод. Она осталась. И была тихая близость, всколыхнувшая в его памяти какие-то теплые воспоминания прежнего беззаботного времени.
— Я так скучала по тебе, — прошептала Клэр, обнимая его, — по твоим рукам, глазам, губам. Не надеялась уже, что позовешь.
Скучала. Наверное, он тоже скучал. Или просто устал от бесконечной грусти. А с Клэр было спокойно и … привычно, что ли. Не нужно было ничего объяснять. Она все знала, понимала и принимала так, как есть. Клод предложил ей стать его женой.
— Только подумай хорошо, — добавил он. — Ты же знаешь, я далеко не самый завидный муж на свете.
— Подумай. Смеешься? Ты считаешь, за это время что-то изменилось во мне?
— Нет, — Клод грустно улыбнулся и поправил непослушный завиток у виска будущей жены. — Я уже понял, что нет.
========== Эпилог ==========
На одном из концертов Клод увидел Глэдис. Он отослал ей первый диск, как обещал. Но с тех пор они не общались. Клод пригласил девушку в кафе.
— И что ты мне скажешь? — он вопросительно взглянул на Глэдис.
— Это красиво, — девушка была немногословна, как всегда. — Похоже на осенние листья.
Клод облегченно вздохнул, и лишний раз подивился насколько емко и образно она выражает свои мысли.
— У тебя такое лицо сейчас, будто услышал оправдательный приговор, — усмехнулась Глэдис.
— Для меня было очень важно, что скажешь именно ты.
— Почему?
— Ты скажешь правду, — Клод был непривычно серьёзен. — Какой бы она не была.
— Мне понравилась твоя версия нашей баллады, — помолчав, продолжила разговор Глэдис. — Ты умеешь слушать. И кстати поздравляю твою Принцессу. Да и менестреля тоже.
— Это ты тоже знаешь? — Клод опустил глаза. Ему не хотелось обсуждать эту тему.
— Ты публичная личность. Забыл об этом?
— Осуждаешь или презираешь?
— Прошло уже больше года, — медленно, как бы размышляя, проговорила Глэдис. — В монахи ты не годишься. Сексапилен слишком. А она тебя любит. Даже на фото это видно. Так что, благословляю.
— Глэдис, ты просто потрясающая, — засмеялся Клод, — была бы ты немного постарше, то…..
— Что? Руку и сердце предложил бы?
— А ты? — глаза канадского вокалиста блеснули прежней живостью. — Неужели отказала бы?
— К отказам ты не привык, я понимаю. Не пойму только, что в тебе такого? Но… — Глэдис помедлила, — я не смогла бы изменить ее памяти.
— А я, значит, изменил. Ты, все-таки, так считаешь, — пробормотал Клод.
— Не знаю. Это твоя жизнь. Твоя душа. Твоя память.
Оба погрузились в невеселые размышления.
— Хотя знаешь, — вдруг сказала Глэдис. — Она не могла быть ничьей женой. И вообще жить здесь. Слишком хороша она для этого страшного мира. Будто случайная тень. Красивая и грустная.
— Ты говорила с ней всего каких-то минут двадцать, — пристально посмотрел на девушку Клод, — а поняла лучше, чем я. Мелькнула как тень в нашей жизни. Прекрасным видением. Мне кажется иногда, что сама Музыка была со мной. Только не смейся, — осекся вдруг он.
— И не думала совсем. Может и так. Кто знает.
В дальнейшем Клод помог Глэдис получить образование. Она стала известным модельером. Сделала отличную карьеру. Вышла замуж за владельца сети дорогих ресторанов. Семья, карьера все состоялось в ее жизни.
— Ты счастлива? — спросил ее канадец, когда они встретились через несколько лет.
— С житейской точки зрения абсолютно. Мне нечего больше желать.
—Чего же тебе, всё-таки, не хватает?
— Тебя, — сказала Глэдис, насмешливо глядя на него. — Испугался? Да ладно, расслабься. Много о себе воображаешь. Глупости это бабские. Слишком все размеренно и правильно в моей жизни. А ты это нарушение правил и покоя. И когда я сказала «тебя», то имела в виду, что мне не хватает какой-то приятной глупости, о которой будешь потом помнить всю жизнь. Впрочем, многие скажут, что я просто бешусь с жиру. И будут правы. Все у меня хорошо и закончим на этом.
Вот и Клод был счастлив. С житейской точки зрения. Он занимался любимым делом. Его успеху музыканта могли позавидовать многие. У него были хорошие друзья и жена, о которой можно только мечтать.
Их жизнь с Клэр протекала без особых потрясений. Клод научился понимать и оберегать ее. И, наверное, даже любить. Земной любовью. Клэр удалось упорядочить его безалаберный быт. Насколько это было возможно с творческим человеком, разумеется. Они вместе продолжали вести дела Фонда имени Лизы. И многим помогли.
Большой и красивый дом. Совместный отдых. И не только на шикарных курортах. Им обоим больше нравились тихие, красивые, а главное безлюдные места. Клод привозил жене подарки из своих гастрольных поездок. Будто благодарил за то, что она здесь и ждет его. И это были не безделушки. Однажды он привез редкую книгу, о которой Клэр говорила и мечтала очень давно. И был удостоен самых нежных поцелуев и возгласов, что у нее самый лучший муж на свете.
«Все у меня хорошо и закончим на этом», — вспоминал Клод слова Глэдис.
Боль утраты притупилась со временем. Он научился заново жить. Жить без Лизы. Научился справляться со своей грустью. И все же иногда любимая тень становилась слишком яркой. И тогда Клод запирался в своей комнате. С гитарой и дорогими его сердцу вещами. Или, если была возможность, уезжал туда, где все напоминало о Лизе и ее любви.
Солнечным лучом скользила она по воде. Прозрачным видением в золотом венке мелькала в роще. Порывом ветра ласкала его волосы. И тогда, из его любви и грусти о ней, рождалась музыка. Музыка, задевающая самые тонкие струны в душах слушателей на его концертах.
Печаль постепенно отпускала Клода. И тогда он возвращался домой. К своей Фее Домашнего Очага. Мысль о том, что его ждут, согревала сердце. Ведь это так важно, знать, что ты не один в этом холодном и бесчеловечном мире. Клэр неизменно дарила покой и тепло. И Клод был благодарен ей за это.
КОНЕЦ