И вот ведь странность. Я несколько дней грезил о ее освобождении, но, когда держал в руке стеклянный пузырек, начал паниковать. Сердце сделало пару ритмичных ударов, а после сдавленно прошептало: «Если ты отдаешь ей яд, то никогда больше не увидишь. Вылей его, тогда ты приедешь в замок через несколько лет и снова окажешься в компании Элизы и ее мелодий». И тогда я вспомнил слова Рональда, которые он мне сказал во время нашей прогулки по парку несколько дней назад:
– Слушай мозг, сердце – глупый орган.
Что ж, мистер Феррарс был прав. И в тот день, тридцать первого июля, я впервые прислушался к своему разуму, который сказал, что все я делаю правильно.
«Отпусти, не твое», – думал я, чувствуя в ладони будто настоящий кусочек Грааля. Мне сложно было отпускать эту историю, но иначе поступить я просто не мог.
«Надеюсь, мне это зачтется в карму», – думал я, обнимая Рональда.
А потом я мысленно оказался рядом с Элизой. Я протягивал ей противоядие, целовал холодные руки, а она… она благодарила меня. Искренне и очень щедро. Так, как может только Элиза – без лжи и притворства. Что и говорить, из всей нашей компании праведной оставалась только она. За мной, Рональдом и Ароном числилось слишком много вранья. Никто из нас не был ангелом.
Но я до последнего оттягивал наш с Элизой последний разговор. Я не мог заставить себя прийти к ней, протянуть пузырек и все рассказать про Томаса. Что-то постоянно останавливало меня. Мучаясь от сомнений, я даже собрал сумку и чемодан.
– Элиза, можно к тебе? – заглянув в комнату девушки, осторожно спросил я. Наручные часы показывали почти два часа дня.
– Да, конечно, – вымученно улыбнулась девушка. Она сидела на банкетке. Клап фортепиано был закрыт. Руки Элизы – опущены вниз.
– С тобой все хорошо? Ты неважно выглядишь, – подойдя к ней, сказал я. – Я не видел тебя несколько суток. Где ты пропадала?
– Все нормально, ДжонгХен, – Элиза попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло – казалось, ее лицо застыло подобно цементу. – Садись.
Я сел на банкетку в пол-оборота, чтобы видеть Элизу. И в этот момент, посмотрев на руки девушки, которые она сложила на коленях, я испытал острое желание взять их в ладони и согреть своим теплом.
– Не ври, – попросил я и нежно прикоснулся к ледяной руке Элизы. Мне хотелось поморщиться от неприятных ледяных иголок, которые пронзили мою ладонь, но я сдержался и лишь слабо улыбнулся, глядя на мраморное лицо девушки. – У меня для тебя кое-что есть.
Девушка вопросительно посмотрела на меня, но ничего не спросила. А потом я раскрыл правую ладонь, на которой лежал пузырек из толстого стекла.
– Что это? – не поняла Элиза, и взяла пузырек в руки. – Что это, ДжонгХен?
– Противоядие. Это тебе. От меня и от Арона.
Если бы Элиза была живой; если бы она могла что-то чувствовать, а не воспроизводить эмоции по памяти, я бы подумал – она меня любит. Когда я вручил ей в руки противоядие, ее голубые глаза стали сиять как все звезды на небе вместе взятые. Но это длилось не больше десяти секунд. На смену удивлению и счастью пришло недоверие и страх.
– Ты серьезно? – спросила Элиза и поднялась с банкетки. Она смотрела на меня сверху вниз взглядом, полным безумия. – Нет, этого не может быть. Это шутка такая? Ты тут что, голубую краску развел? Ты решил мне отомстить за мое не многословие? Это из-за Рональда, да? ДжонгХен? Почему ты молчишь?
Я замотал головой и тоже поднялся. Подойдя к девушке вплотную, я взял ее руки вместе с пузырьком в свои ладони и крепко их сжал.
– Он был закопан рядом с твоим склепом. Томас… – начал было я, но осекся.
– Что? Ты про моего отца? – Удивленно спросила Элиза. – Что он сделал?
«Убил тебя», – подумал я, но вместо этого сказал совсем другое. Мысленно прося прощения у Аластора за ложь, я тихо прошептал:
– Томас нашел ведьму, ядом которой тебя убили, и отнял у нее противоядие.
С минуту Элиза пристально смотрела в мои глаза. В тот момент я никак не мог понять ее реакцию. Девушка не плакала, не смеялась. Она просто смотрела на меня, ожидая еще каких-нибудь слов.
– Ты дурак, Со ДжонгХен! – выкрикнула Элиза и вырвала свои руки из моих ладоней. Я даже на секунду испугался, что по неосторожности она уронит пузырек, и он разобьется. Но все обошлось. Девушка держала противоядие также крепко, как альпинист веревку. – Я все знаю. Не надо разыгрывать передо мной спектакль. Давай хоть сейчас не будем друг другу врать. Пожалуйста, ДжонгХен…