Я судорожно вздыхаю, пытаясь осмыслить услышанное. Мама говорила, что его больше нет. Наверное, я просто неправильно истолковала ее слова. Нет – это просто значит, что его нет с нами. То есть она имела в виду, что он ушел от нас, исчез из нашей жизни. Вот я и решила, что отец умер. Я молча грызу заусенец на своей здоровой руке, той, что со шрамом.
– Продолжайте! – роняю я после короткой паузы.
– Но какое бы искусство он ни представлял, андеграунд или не андеграунд, как художник он был великолепен. Вполне возможно, он великолепен и до сих пор. Собственно, именно благодаря его творчеству вам с сестрой и удалось организовать свою галерею. Вы продали несколько его ранних работ, то есть с самого начала подогрели к себе интерес и со стороны посетителей, и в среде специалистов, потом очень быстро наладили связи с известными коллекционерами, которые почти в полном составе явились на ваш самый первый вернисаж. И буквально за пару лет завоевали себе очень солидную репутацию в мире искусства. А ведь ваша галерея открылась менее шести лет тому назад. Рори только-только выпорхнула из ворот колледжа.
– А что вы имели в виду, когда сказали, что он стал отшельником? Что такое уйти в затвор? Поясните, пожалуйста.
– Уйти в затвор? – растерянно переспрашивает он, видно, вполне искренне удивляясь тому, что именно ему приходится заполнять те пустоты в моей памяти, в которых раньше хранилась информация о моих родных и близких. – Ну это я так образно выразился. Просто в один прекрасный день он собрал свои вещи и исчез в неизвестном направлении. Вам тогда, насколько я помню, было тринадцать лет. И с тех пор живет себе где-то в полном одиночестве. Как тот же Сэлинджер, к примеру! – Он сконфуженно умолкает. – Впрочем, имя Сэлинджера мало что вам скажет сейчас.
– Ничего не скажет! – соглашаюсь с ним я.
Мысленно пытаюсь представить себе, какой я была подростком: длинные волосы, брекеты на зубах, платьице в мелкую клетку со смешными оборками и воланами. И меня вдруг почему-то накрывает волна такой острой жалости к этой немного несуразной девочке. Можно лишь догадываться, какой эмоциональный удар пришлось ей (то есть мне!) пережить, когда отец оставил семью. Бросил всех нас именно тогда, когда я больше всего нуждалась в его присутствии, в его советах, в его помощи, чтобы стать самой собой, нащупать свой собственный путь в жизни. Конечно, я молчу и не собираюсь высказывать все свои горестные мысли Джейми. С чего бы это мне делиться с ним сокровенным? Ведь мы же видим друг друга в первый раз. Но все равно я очень хочу, чтобы именно этот парень собрал для меня воедино тот пазл, в который превратилась вся моя прошлая жизнь. Так пусть же он решит для меня эту головоломку! А потом преподнесет мне ее в качестве подарка, в нарядной такой упаковке, с бантом, все как положено.
– Я смотрю, вы не пользуетесь никакими пометками или записями в блокноте. Помните все наизусть?
– Не все, конечно! – слегка краснеет он. – Но не скрою, я готовился к разговору с вами. Ведь для меня это интервью – поистине уникальный шанс. Впервые в жизни!
– Хорошо! Продолжайте!
Пока никаких дополнительных вопросов об отце. Новость, которую только что сообщил мне Джейми, слишком существенна, слишком грандиозна, чтобы начать трепаться о ней прямо сейчас. К тому же в ней есть что-то мазохистское. Что ж, посмотрим, что еще приготовил нам Джейми. Какие еще клубки семейных тайн он успел размотать?
– Вы окончили университет третьей на своем курсе по полученным баллам. Ходили слухи, что у вас совершенно уникальный талант к музыке. Такой же, как у вашего отца к живописи. Но в студенческие годы вы отдавали предпочтение не музыке, а теннису.
– То есть? – переспрашиваю его я непонимающим тоном.
– То есть ваш отец был настоящим художником. В этом было его призвание. А ваше призвание – музыка. Вот таким вот диковинным образом перемололись ваши гены, вобрав в себя и талант к живописи, и талант к музыке. – Джейми умолк, потом недоуменно повел плечами. – Честно, я не очень силен по части генетики. Никогда не задумывался над этими вопросами.
Я кивнула, давая понять, что его объяснение принято.
– Продолжайте!
– За ваши успехи в теннисе вам дали стипендию для поступления в Лихайский университет, штат Пенсильвания, но вы выбрали Университет Бингемтона, а окончили уже Нью-Йоркский университет по специальности «юриспруденция» со степенью бакалавра. Пятью годами позже вышли замуж за Питера Хорнера, а незадолго до замужества вы вместе со своей сестрой открыли собственную художественную галерею. Сравнительно недавно вы расстались с Питером Хорнером. А потом случилась эта ужасная авиакатастрофа в Айове. И теперь вы здесь. Вот, пожалуй, и все!