Потому что иначе Эмма просто не понимала, как можно так мучить себя, не говоря уже о ней.
Она спустилась в оранжерею, немного побродив среди растений, но Рихтера там не было. Потом Эмма поднялась на пару балконов, прошла мимо карточной комнаты, заглянула в столовую, но тщетно.
Потеряв всякую надежду встретить его, Эмма пошла обратно в бальный зал. Она шла, едва переставляя ноги, глядя вниз, и потому чуть не упала от неожиданности, когда Рихтер возник перед ней, словно ниоткуда.
Он, похоже, растерялся не меньше нее. Глядя на Эмму чуть расширенными глазами, он шевельнул губами, будто хотел что-то сказать, но внезапно сжал губы, опустил голову и решительно направился дальше.
- Рихтер! – окликнула его Эмма. Ее голос прозвучал, будто мольба о помощи, иначе она не могла бы – ей было просто необходимо поговорить с ним.
Он стремительно обернулся, но не посмотрел ей в глаза. Взгляд Рихтера лишь на мгновенье скользнул по ней и снова ушел в сторону.
- Что? – резковато отозвался он, но голос юноши чуть заметно дрожал – он волнения или же от напряжения.
- Я… - Эмма глубоко вздохнула. – Я просто хотела немного поговорить с вами. Как... как вы поживаете?
- Все хорошо, благодарю, - глухо и резко ответил Рихтер. – А вы?
- Я… не могу сказать того же, - тихо сказала Эмма. – Рихтер… Почему мы больше не общаемся? Мне… трудно без наших бесед.
Ее слова гулко раздавались в тишине – в этой части дома сейчас никого не было. Эмма чувствовала, как краска заливает ее щеки, ей становилось трудно дышать. Она нарушала все мыслимые и немыслимые приличия, позволяя себя говорить такие вещи мужчине. К тому же, мужчине, который единожды уже отверг ее!
- Эмма, я уже все объяснил вам, - резко сказал Рихтер. – Что еще вы желаете услышать от меня? У нас нет будущего, поймите. Вы… вы забудете меня.
- Что? – глаза Эммы расширились. Она не думала говорить о чувствах вновь, но его слова заставили ее позабыть всякую осторожность. – Вы не можете судить об этом, откуда вам знать о том, как сильны мои чувства!
Ее взор застили слезы, и Рихтер сжал кулаки. Одному Богу было известно, о чем он думал в этот миг, но явно не собирался ей уступать.
- Вы меня забудете, - повторил он. – Может быть, не сейчас… Через год. Вам нужен другой человек, Эмма. Поймите, у меня иное происхождение, я никогда не смогу жениться на такой девушке, как вы. И… - Рихтер судорожно сглотнул. – И это все второстепенно, поскольку у меня нет к вам никаких чувств.
Эмма стояла, будто оглушенная. Ее сердце отказывалось верить в эти страшные, жестокие слова, но разум говорил иное. Неужели хоть один человек в здравом уме сможет сказать такое девушке, которую любит, и которая всем сердцем любит его?
Видимо, он говорил правду.
Кровь отхлынула от ее лица, руки похолодели. Ей захотелось как можно скорее и, по возможности, достойнее завершить этот разговор. Эмма расправила плечи и улыбнулась Рихтеру дрожащими губами:
- Хорошо. Что же, барон фон Нойманн, я желаю вам удачи и счастья.
- Благодарю, - кивнул Рихтер. Его взгляд погас, будто омертвел, но лицо оставалось непроницаемо. – И вам я желаю того же…
Эмма приблизилась к нему, и Рихтер застыл, будто изваяние, в тот миг, когда она потянулась к его щеке. Быстро и едва ощутимо коснувшись ее губами, она повернулась и ушла, оставив барона со всеми его переживаниями наедине.
Однако, сила, подпитывающая ее все это время, стремительно пошла на убыль. Ей было трудно идти, воздуха для дыхания не хватало. Едва Эмма завернула за угол, как столкнулась с миссис Хемсворт, подругой ее матери.
- Эмма, что случилось? – воскликнула та, едва заметив бледное лицо девушки. – Ты будто чувств сейчас лишишься!
- Я… Нет, все в порядке, - с трудом проговорила Эмма, но миссис Хемсворт обмануть было не так-то просто:
- Вовсе не в порядке, - покачала она головой. – Так, милая, у меня такое ощущение, что ты не хочешь видеть никого сейчас. Давай мы с тобой выйдем в сад, ненадолго, и ты освежишь голову. Хорошо?
Эмма безвольно кивнула, но внутри нее стремительно нарастал ком, который очень стремился выкатиться наружу, и потому она отправилась вслед за дамой.
Едва они очутились в саду, как миссис Хемсворт повернулась к ней и ласково спросила:
- Так что стряслось у тебя, моя хорошая?
От этих добрых слов внутри у Эммы все будто взорвалось. Поток слез хлынул из ее глаз, и она, припав к плечу миссис Хемсворт, безудержно разрыдалась.
Все, все что сказал ей Рихтер, все ее рухнувшие надежды, ее разбитое сердце – все было в этих слезах. Черное, как смоль, горе затопило ее с головой, и не было никаких сил справиться с этим. Только боль, острая, беспощадная и неумолимая, терзала ее своими крючьями.