- Ну что ты, дорогая… - шептала растерявшаяся дама, гладя ее по волосам. – Поплачь… Тебе станет легче…
- Он… он не любит меня… - вырвалось у Эммы, и снова с утроенной силой рыдания сотрясли ее плечи.
- Ох, милая… - вздохнула миссис Хемсворт, обнимая ее. – Но ты еще так молода и красива! Кто бы он ни был – он не единственный мужчина в мире. Ты должна любить и ценить себя, и если он пренебрег тобой – значит, он тебя недостоин.
Эмма ничего не отвечала. Она понимала, что миссис Хемсворт права, но как заставить себя забыть человека, когда вся ее жизнь сосредоточена в нем?
Жизнь…
В этот момент Эмма твердо поняла, как она должна поступить. Если Рихтера нет в ее жизни, значит, и ей оставаться в этом мире ни к чему.
Выбор был сделан.
Глава 3
Кристиан откинул голову на жесткую подушку и закрыл глаза. У него слегка кружилась голова, а в ушах слышался монотонный шум, но он не шевелился. Он ждал.
Когда духота палаты исчезла, уступив место сырому стылому воздуху подвальных келий, Кристиан поднял веки. Выбеленные стены, отбитая плитка на полу и узкое решетчатое окно сменила глухая крепость каменной кладки. Грубоватые кирпичи так плотно подогнаны друг к другу, что, казалось, превратились в единый монолит. В полутемной келье трудно было что-либо разглядеть, но Кристиан мог с закрытыми глазами найти любой предмет. Он ведь жил здесь.
Жил… Когда?
Когда точно, Кристиан не мог бы сказать. Наверняка он знал одно – очень давно. Не сто лет назад, и не двести. Быть может, семьсот...
Поначалу он думал, что сходит с ума. Как сын уважаемого джентльмена, члена палаты юриспруденции Британии, мог наблюдать события чуть ли не тысячелетней давности? Кристиан решил, что видит сны, всего лишь сны, только очень яркие. Однако позже он понял, что видения не являлись сном. Слишком явственно, отчетливо они представали его взору.
Он помнил самый первый подобный сон – Кристиан засыпал в своей постели в отцовском доме в центре Лондона. Камин в тот вечер натопили слишком жарко, и он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок. Потом ему все же удалось задремать. Как думалось Кристиану после, он крепко заснул. А когда проснулся, то увидел вовсе не собственную спальню, а холодную и сырую келью.
Одет он был в грубую холщовую рясу с капюшоном, перевязанную веревкой у пояса, обут в нисколько не защищавшие от холода сандалии. Кристиан лежал на постели, застеленной лишь жестким, набитым соломой, матрасом, а на стене над кроватью видело большое деревянное распятие.
В келье царила почти полная тьма. В первый миг Кристиана охватила паника, но затем он медленно, словно разворачивая сложенный во много раз лист бумаги, стал вспоминать.
Он – Кристиан Эшберри, сын богатого лондонского адвоката, джентльмен и студент университета, который любил высшее общество, карты, греблю, дорогой виски и красивых женщин. Он никогда не задумывался ни о чем серьезнее своих развлечений, не имел никаких целей в жизни и плыл по течению, стараясь не сердить лишний раз оплачивающего его расходы отца.
И он был братом Марком, послушником монастыря. Марк – обычный крестьянский сын, читать и писать научился в школе при аббатстве, никогда не напивался допьяна, не знал женской ласки, но выучил множество псалмов наизусть. Вера в Бога и служение ему – вот для чего брат Марк родился на свет.
Они отличались даже внешне – Кристиан обладал тонкими правильными чертами лица, стройной атлетичной фигурой, светлыми волосами и обаятельной улыбкой. Марк был темноволосым и худощавым, а серые глаза всегда смотрели чуточку исподлобья.
Когда Кристиан смотрел на худые, сведенные судорогой от холода руки брата Марка, внутри поднимался протест – который тут уже угасал. Господь ждет от нас выдержки, для того и шлет испытания на грешные головы. Нет, больше Марк не будет жаловаться на холод – чем больше страдает тело, тем крепче дух. Слишком много народу живет во грехе – они безбожники, ибо показная набожность хуже, чем отсутствие оной вообще.
Кристиан помнил все, что помнил Марк. Они словно прожили одну жизнь на двоих. Детство в нищете, полное побоев отца и ругани матери, тяжелой работы, грязи и холода. Никому не нужные службы в старой церкви, когда никто не слушал священника, читавшего скучные проповеди, а ходить должно было лишь из страха кары Божьей. Когда на улице гремела гроза, родители Марка истово крестились, отчаянно каялись в грехах и просили пощады. Уже два дома в их деревне сгорели дотла после ударов молнии во время бури – оттого и воздавались хвалы и мольбы Господу, дабы избежать наказания.