Кристиан, конечно, ничего не смыслил в психиатрии. Возможно, кому-то лечение помогало. Но за время своего пребывания в больнице молодой человек положительных результатов не наблюдал.
Ему еще повезло – отдельная палата, относительно неплохой уход, съедобная пища. Видимо, родители не поскупились на оплату лечения единственного сына. Юноша отмечал про себя сей факт, но не испытывал благодарности – стоило отцу поверить ему, а матери не следовать указаниям супруга столь слепо, Кристиан оставался бы дома.
Вскоре лязгнули железные замки на дверях, на пороге появился санитар – дюжий лысый молодец по имени Джефф. Кристиан испытывал к нему неприязнь меньшую, чем к остальным, потому что Джефф, грубоватый и не особенно умный, не был злым, и никогда не мучил пациентов намеренно. Впрочем, он до умопомрачения – ха, удачное слово в психиатрической лечебнице – боялся доктора Эмброуза. Это обстоятельство не позволяло ему стать хорошим санитаром, но терпеть его было можно.
Невыразительные серые глаза Джеффа разглядывали привязанного к койке Кристиана, словно оценивая способность того выкинуть какую-нибудь штуку. Юноша знал, это – лишь видимость. Все в лечебнице знали, что Кристиан – самый спокойный и безобидный пациент среди остальных. Ремни, которыми молодого человека удерживали на постели ночью, необходимы лишь для того, чтобы заставить его спать на кровати. Иначе доктор Эмброуз не смог бы наблюдать за ним через окошко в двери – а ночь оставалась наиболее интересным моментом в истории болезни Эшберри.
Наконец, Джефф принялся неспешно расстегивать ремни. Кристиан глядел в стену – он знал, что санитар не любил, когда пациенты смотрели ему в лицо.
- Ну, как ты сегодня? – пробурчал Джефф.
- Нормально. – Кристиан, по обыкновению, ответил на дежурный вопрос.
Джефф хмыкнул.
- Будь нормально, тебя бы тут не было, Эшберри. А?
Кристиан пожал затекшими плечами, которые Джефф успел высвободить от ремней.
- Что же я должен тебе ответить?
- Придумай! Ты же мастер на выдумки.
Санитар помог Кристиану подняться на ноги, ибо не только плечи, но и все его тело нещадно онемело после проведенной в одном положении ночи. Критически осмотрев одетого в мятую пижаму молодого человека, Джефф покачал головой:
- Пожалуй, не стоит тебя кормить, Эшберри. Только еду зря переводить – все равно стошнит.
Живот Кристиана скрутило в тугой узел страха, но он не подал виду и даже не спросил, что ждет его на сей раз. Какая разница? Через несколько минут он сам все увидит.
В его душе поднялась волна отчаяния, пробежала по телу горячей волной – и растворилась без следа. Кристиан вновь ощутил присутствие Марка. Оно – словно благостное прикосновение, незримое и неземное. Лишь душой можно почувствовать его.
Джефф заметил, что глаза пациента стали пусты, и усмехнулся краешком губ. Опять глядит в никуда… Ничего, после лечения он живо придет в себя. Все-таки доктор Эмброуз знал, что делал, когда разрабатывал свои методы.
Юноша послушно переставлял ноги, ведомый санитаром по коридору. Другие пациенты провожали его глазами, когда он и Джефф проходили мимо них. Глазами, воспаленными, безумными, а иной раз полными жалости и отчаяния – кто знает, кого ждет следующая процедура?
Когда тяжелые двери с грохотом сомкнулись, Кристиан очнулся. Быстро оглядев помещение, он понял, что ожидает его сегодня – стул, прочные кожные ремни, бочка с водой. Он невольно уперся ногами, и Джефф с силой толкнул его вперед:
- Давай, Эшберри, шевелись! Сопротивляться бесполезно, ты же знаешь. Потом спасибо скажешь, когда поправишься.
Из груди Кристиана вырвался истерический смех, который быстро перешел в удушливый кашель. Как подозревал сам Кристиан, он развился на почве постоянного страха и переживаний, ибо раньше юноша подобным не страдал, а ничего общего с лихорадкой его кашель не имел.
Одно обстоятельство принесло ему некоторое облегчение – в зале процедур не присутствовал сам доктор Эмброуз. Этот факт с большой вероятностью сулил кратковременность процедуры, поскольку у персонала отсутствовало желание проводить часы напролет с орущими благим матом пациентами.
Кристиан позволил Джеффу усадить себя, раздетого, на стул, а другой санитар стягивал и застегивал ремни на его теле. Молодой человек молча наблюдал, как в бочку с водой опрокинули небольшое корыто, полное льда. Внутри нарастал ужас, но сделать Кристиан все равно ничего не мог. Лишь вздрагивал всем телом, не в силах сдержаться.