Ночью Пайнс как обычно вышел на палубу, чтобы спеть и встретиться с сестрой, но один любопытный диалог заставил его задержаться. Любители посидеть до поздней ночи, чтобы поиграть в покер и выпить лишнюю кружечку рома, были отличными собеседниками. Диппер иногда подсаживался к ним, чтобы поговорить о дне морском, о легендах и их фантазиях. Слушать людей, которые умеют и любят мечтать – одно удовольствие, но когда их выдумки неожиданно оказываются правдой, можно лишь удивляться проницательности человеческого разума.
В этот раз тритона задержал не менее интересный разговор, который, к счастью, он подслушал. Иначе, если бы он сидел в кругу этих пьяниц, не смог бы сдержать эмоции и вызвал бы кучу вопросов.
- Это, Кирк, а какого черта мы так долго идем до места? – недовольно пробубнил заплетающимся языком один из мужчин.
- Так Райан маршрут новый построил под присмотром Диппера. Малец-то разбирается в пропащих местах, - икнул ему в ответ Кирк.
- Это, конечно, хорошо, что мы обходим опасные места, но разве не лучше было добраться до лагуны быстрее? – спросил третий мужчина, бросая самодельные фишки в центр стола.
- А куда торопиться то? – удивленно спросил Кирк.
- Так, пять лет прошло. Корабль, поди, развалился к чертям собачьим. Золото наше, да камни, под воду ушли, небось.
Диппер вспомнил, что Мейбл говорила то же самое. Не было никакой гарантии, что разыскиваемые Сайфером сокровища все еще находятся на корабле.
- Так, повезло нам, что Роджер потонул с кораблем именно у русалочьей лагуны, - один из мужчин специально выделил предпоследнее слово.
- Что ты мелешь?! – недовольно воскликнул второй, - светлая память Роджеру! Был бы он сейчас жив…
- Да, хреново так о покойниках говорить. Славный он мужик был…
- Капитан, наверное, сильно скучает по отцу. В таком то возрасте и уже прослыть морским демоном. Несладкая у него судьба. В каждом порту, как на пороховой бочке.
Все тяжело вздохнули, наступила минута молчания, в которой Диппер переваривал полученную информацию. Понял он лишь то, что на судне, потонувшем пять лет назад у его дома, был отец Билла – Роджер. Вспоминая забавное название корабля, что было перечеркнуто, Пайнс напряг все свои извилины, но додумать так и не успел: моряки продолжили свой разговор.
- Так, чем же все-таки хорошо, что корабль у русалочьей лагуны?
В ответ послышался смешок.
- Так русалки нам и помогут золото достать со дна морского.
Настроение троицы сразу пошло на взлет и недобрый смех начал срываться с их уст.
- Да, увидеть настоящую русалку – та еще радость!
- И не только увидеть, но и потрогать можно!
- Говорят, красивые это телки. Я слышал, ноги у них появляются, когда они на сушу выходят.
- Да брось ты! Получается, можно совместить приятное с полезным?
- А то! А если не получится, почему бы в конце похода нам не прихватить с собой парочку на обед и на продажу?
Мужчины разразились смехом, а Диппера начало тошнить. Неприятный ком горечи подкатил к горлу, а на лбу выступили мелкие капли пота от страха и непонимания. Почему люди, которые так добры к нему и друг к другу, готовы извращаться над другими созданиями такими нелепыми и ужасными способами? Почему они такие жадные, жестокие и подлые?
«Диппер, они пираты. Разве ты не помнишь, чему тебя учил дядя Форд? К тому же, неужели не вызывает подозрения то, что пираты положили глаз на место, где обитает стая русалок?» - тритон вспомнил слова своей сестры, и желание кинуться в море пересилило тошноту. Он быстро поднялся на палубу и пробежал к носовой части корабля, падая на колени и свисая наполовину с борта.
- Мейбл, - шепнул шатен, сдерживая слезы. В черном омуте воды мелькнул розовый хвост, и вскоре из-под нее высунулась девичья голова.
- Ты плачешь, Диппер? Что случилось?! – взволнованно спросила альфа-близняшка.
Он, правда, плакал. Плакал, практически не сдерживая всхлипы, слезы и тихий вой раненого зверя. Раненого прямо в сердце людьми, которым он доверял.
- Мейбл, я должен поменять курс… Они не должны… не должны добраться до лагуны. Мейбл, они хотят сделать ужасные вещи со всей стаей! Я должен что-то сделать! – речь тритона прерывалась рыданиями взахлеб. Он просто не мог остановить себя и поток своей боли и обиды. Ему было очень страшно. Теперь, слишком сильно, чтобы доверять всем этим людям. Становилось еще больнее после мысли, что Билл во всем этом замешан, что он не против, что поддерживает это. Сердце сжималось, ноги подкашивались, руки дрожали. Диппер перестал что-либо понимать, ему было просто больно, и он пытался пережить это.
Первый раз эту неделю ночная песня так и не прозвучала.
Первый раз эту неделю Биллу снова приснился кошмар.
Как говорится, беда не приходит одна. На голову юному тритону свалилась еще одна проблема. Собственно, проблема эта была по большей части для капитана, который никогда не упускал ни малейшей детали в словах и действиях своих подопечных.
Утро, после последнего разговора с Мейбл вышло неудачным. У Диппера болела голова от слез и нервов, что он растормошил за вчерашний вечер. Открывать глаза не хотелось совсем, что уж было говорить о каких-либо махинаций с телом. Так или иначе, пришлось вставать и приниматься за работу.
Мэст весь день был сердитым и гонял бедных матросов по палубе от одного конца в другой. Капитан, как только вышел из каюты, кидал во всех молнии и корчился от любого резкого выкрика своего помощника, который не скупился на повышенную интонацию в голосе. После каждого такого столкновения, они начинали спорить и ругаться без повода, что понижало боевой дух команды. Настроение у остальных было тоже, мягко говоря, паршивым. Даже погода в море вторила общему настроению: тучи затянулись, море окрасилось в монохромный цвет. В воздухе пахло приближающимся дождем и громом. К счастью для Диппера такая погода была ложной для шторма – море вело себя как обычно, а чутье тритона не подсказывало никаких резких изменений.
Обстановка накала на корабле продолжалась до обеда. После него, сытые и довольные моряки разошлись по своим делам, Мэст перестал кричать, а Сайфер укрылся в своей каюте. Пайнс решил взять на себя ответственность немного вздремнуть: работу он доделал, а приступать к другим обязанностям не было настроения. В итоге легкое покачивание, тишина и запах моря успокоили тритона на пару часов, пока не прогремел гром новых неприятностей.
Диппера разбудил топот тяжелых сапог и душераздирающие крики, доносящиеся с палубы. Раскрыв глаза, он сразу же пришел в себя, понимая, что случилось что-то нехорошее, а он обязательно должен присутствовать наверху.
Быстро забравшись на палубу, парню предстала такая картина: толпа, состоящая из всех членов команды, кроме рулевого и марсового, образовывала круг в области шкафута*; У грот-мачты** стоял Райан, привязанный ногами к железной раме, а руками к столбу, вытягивающим его в струну; В центре всего этого безумия стоял Билл, держа в руке девятихвостую кошку***, концы которой уже были окрашены кровью. Диппер не успел ничего понять, когда увидел, как Сайфер делает взмах рукой и с невероятной жестокостью бьет Райана кошкой по спине. Истошный крик последнего отдавался звоном в ушах, а лицо Билла искрилось безумием, возбуждением, счастьем и гневом. Все молча наблюдали за тем, что происходит: тритон знал, что они в курсе, за что штурман привязан к грот-мачте. Но в создании парня крутились самые ужасные варианты исхода события, он не верил, что добрый и отзывчивый Райан мог сделать что-то настолько ужасное, чтобы терпеть подобное обращение.
Без раздумий о последствиях, тритон ринулся к брюнету, закрывая его растерзанную спину собой.
- Ты что творишь, мешок с костями?! Проваливай, или тоже получишь! – гневно закричал Билл, которому пришлось опустить кошку.
Кто-то кричал из толпы: «Диппер, отойди!», «Не мешай капитану!», «Эта сволочь получит, что заслужила!». Мэст, стоящий позади капитана, сделал приглашающий отойти жест. Его лицо было взволнованным, но шатен не мог сдвинуться с места.