Он появился абсолютно внезапно ровно в двенадцать часов, вырос, словно из-под земли, поблизости от скамейки, на которой я сидел. От неожиданности я даже вздрогнул и немного отодвинулся. Аккуратный, в светлом льняном костюме и белоснежной рубашке, Полуянов стоял рядом и внимательно рассматривал меня неподвижным взглядом своих зелёных глаз.
– Добрый день, Руслан. Я рад, что вы пришли, ― сказал Полуянов абсолютно спокойно. ― Я не сомневался в том, что вы отгадаете мою загадку.
Я растерялся, словно и не был готов к появлению человека, которого страстно хотел найти во время своих злоключений. Я молчал, не в силах что-либо ответить, и, не отрываясь, глядел на Полуянова. Непонятный комок застрял у меня в горле, мешая произнести дежурное приветствие. Наконец я поборол внезапно охватившее меня оцепенение и приглушённо пробубнил:
– Добрый день…
Полуянов улыбнулся, показав ровный ряд своих белых зубов.
– Давайте покинем это открытое место, ― вдруг предложил он, бегло оглянувшись. ― Нам, людям, находящимся в розыске, лучше найти более укромный уголок.
Мы пересекли улицу и, зайдя в помещение старого двухэтажного дома, оказались в небольшом грузинском ресторанчике. Там нас радушно приняли и усадили за стол около окна. Мы были единственными посетителями.
– Несмотря на то что ресторан грузинский, здесь варят очень неплохой бразильский кофе, ― заметил Полуянов. ― Закажем по чашечке?
Я неуверенно кивнул.
– Вы хотели меня видеть, ― сказал я.
Полуянов усмехнулся.
– Не меньше, чем вы меня, ― парировал он. ― Впрочем, не важно, кто кого искал. Главное, что мы наконец встретились. Теперь наше положение обязывает нас быть вместе… Тем более, что сейчас вы не менее разыскиваемая личность, чем я.
Полуянов аккуратно, чтобы не заметили официанты ресторана, передал мне сложенный пополам листок бумаги. Я осторожно развернул его. Сверху большими буквами было напечатано «розыск», а под этим кричащим словом – две фотографии, моя и Сарычева с подробной информацией о нас – возраст, рост, цвет волос и глаз, особые приметы. Текст извещал, что мы разыскиваемся за убийство. Я поспешно сложил листок бумаги пополам и спрятал его в карман.
– Сорвал на память с одного из стендов около отделения милиции, ― объяснил Полуянов и с интересом спросил: ― А Сарычев – это кто?
– Мой товарищ, ― нерешительно ответил я.
– Да, да, понимаю, ― Полуянов постучал пальцами по столу, выбивая непонятный ритмический узор звука. ― Он где-то рядом?
– Да, ― подтвердил я.
– И слушает нас?
Я ничего не ответил и невольно поправил воротник куртки.
– Не беспокойтесь, Руслан. ― Полуянов опять улыбнулся, заметив, как я сделал машинальное движение рукой. ― Это вряд ли что-то изменит. Я доверяю вам, а значит, доверяю и вашему выбору и вашему решению сохранить свидетельство нашего разговора.
– Где Карина? ― спросил я.
– Она в безопасности, ― коротко ответил Полуянов и добавил: ― Я думаю, вы её скоро увидите.
– Кто была та женщина, которая говорила со мной по телефону?
– Моя старая знакомая, хозяйка заведения под вывеской «Гранат», ― ответил Полуянов. ― И раз вы сейчас здесь, значит, мой план благополучно сработал.
– Вы были уверены, что я догадаюсь о том, где вас следует искать?
– Я надеялся на это.
– Но почему вы оставили закодированное сообщение о том, как вас найти, именно мне?
– Потому что мне нужно письмо Ногаре, а оно находится у вас, Руслан, ― невозмутимо произнёс Полуянов.
Принесли две чашки чёрного кофе. Полуянов сделал глоток и удовлетворённо щёлкнул языком.
– Действительно, неплохой кофе, ― сказал он и откинулся на спинку стула. ― Я думаю, нам нужно многое друг другу рассказать… Так уж получилось, что волею судьбы вы оказались вовлечены в ход происходящих событий. Подозреваю, что это обстоятельство не только создало вам ряд неудобств, но подвергло вас прямой опасности. Мне искренне жаль, что так получилось. Поверьте, я совсем не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня. Но… что произошло, того уже не изменить, и сейчас надо понять, как можно исправить ситуацию… Самое главное, вы должны чётко осознавать, что происходит вокруг. И будет, безусловно, честнее и правильнее в наших отношениях, если я расскажу вам о том, что же действительно приключилось со мной.