Майор опёрся руками на стол и задумчиво поглядел в окно.
– Значит, вы хотите получить письмо Ногаре? ― открыто спросил он.
– Да, ― откровенно подтвердил Полуянов.
– И что вы сделаете, став его обладателем?
– Я исчезну… И Руслан уйдёт со мной.
От неожиданности предложения я даже не смог ничего возразить, а лишь приоткрыв от изумления рот, бестолково уставился на Полуянова. Сарычев громко хмыкнул и прямо посмотрел тому в глаза.
– И вы думаете, это меня устроит?.. Государственный преступник уходит у меня из-под носа, а я остаюсь здесь, оболганный и обманутый, и бегаю от несправедливой судьбы до того самого момента, когда пуля не поставит жирную точку в моей истории. Вы такой конец для меня готовите?
Я ошеломлённо наблюдал за проходившим на моих глазах торгом.
– Есть другой вариант. ― Полуянов небрежно постучал своими длинными пальцами по столу и аккуратно положил свою позолоченную зажигалку на пачку сигарет. ― Я помогаю вам решить вопрос с руководством… Как? Придумаем… А вы отдаёте мне письмо Ногаре и помогаете мне достать письмо Святослава Ракицкого… Для уверенности можете передать мне оба письма тогда, когда посчитаете, что ваше положение благополучно изменилось и стало абсолютно безопасным… Договорились?
Протянутая рука Полуянова повисла над столом. Лицо Сарычева застыло, его глаза неотрывно смотрели в глаза Полуянова, пытаясь что-то разглядеть в них. Мне показалось, он старался принять сейчас верное решение. Он не просто стремился сделать правильный и выгодный для себя выбор, он хотел поступить по совести и встать в этом тёмном и запутанном деле на сторону справедливости. Сарычев думал недолго.
– Это безумная авантюра, ― произнёс он и улыбнулся. ― Впрочем, это по мне… Договорились. ― Майор решительно пожал протянутую ему ладонь.
Договор сторон был скреплён крепким рукопожатием. Я наблюдал со стороны за тем, как рождался этот странный союз работника спецслужб и беглого учёного-историка. Моё мнение они неприкрытым образом проигнорировали, видимо решив, что оно уже ничего не может изменить. Я печально вздохнул, мимоходом отметив про себя эту несправедливость, но сейчас меня занимало совсем другое – я хотел поскорее увидеть Карину…
– Ну, что ж, я рад, что мы нашли общий язык. Вместе мы можем многое изменить, ― заявил повеселевший Полуянов. ― Теперь мы должны действовать сообща. И доверие в наших отношениях должно играть определяющую роль. Вы знаете мою историю, а я хотел бы услышать подробности вашей истории.
Мы с Сарычевым посмотрели друг на друга. Вопрос, как я понял, состоял не в том, стоит или нет рассказывать Полуянову о наших злоключениях, а в том, кто это сделает, и в каком объёме можно поделиться с Полуяновым информацией. Наконец после краткого периода молчаливой неопределённости Сарычев кивнул мне, давая понять, что право первого слова отдаёт мне.
Я начал свой рассказ с момента гибели Верхова и первого появления Сарычева в моей квартире, посчитав, что подробности моего знакомства с Андреевым и работы над темой тамплиеров можно опустить. Этот вопрос я предполагал обойти не только потому, что он казался мне теперь не важным, но и потому, что он с необходимостью потребует рассказать о роли Карины в выборе темы и подробности наших с ней отношений, а об этом я говорить не хотел.
Сарычев самым внимательным образом следил за тем, что я говорю. Пару раз он даже останавливал меня рукой. Первый раз, когда я хотел назвать имена оперативников, которые охраняли меня на квартире, второй раз, когда с моего языка чуть не сорвались фамилии однополчан Сарычева, участвовавших в нападении на машину Бартли, и адрес в Химках, где у майора была первая съёмная квартира. Полуянов слушал мой рассказ молча, совсем не перебивая и не комментируя. Он лишь иногда, в отдельных моментах моего повествования, бросал на меня выразительные взгляды, словно пытался тем самым лишний раз удостовериться в моей искренности. Лишь однажды Полуянов попытался нечто уточнить у меня, когда услышал о том, что благодаря странному манёвру машины каких-то китайцев нам удалось уйти от преследования людей Бартли.
– Это были точно китайцы? ― спросил он озадаченно.
– По крайней мере, нам так показалось, ― ответил я, с удивлением наблюдая, как Полуянов всерьёз заинтересовался этим вопросом.
Когда я закончил свой рассказ, подведя итог нетвёрдым «ну, вот, пожалуй, и всё…», Полуянов ещё некоторое время сидел молча, разглядывая отсутствующим взглядом свою позолоченную зажигалку. Видя, как он машинально поворачивает этот предмет в своих руках, я был не уверен, слышал ли он меня сейчас.