– Ну, как?
Я резким движением руки задёрнул штору, быстро обернулся и инстинктивно отпрянул в сторону. Сердце лихорадочно забилось, а правая рука вцепилась в спинку кровати, впившись ногтями в дерево. Передо мной стоял Полуянов.
– Что… «как»? ― испуганно пробурчал мой заплетающийся язык.
Полуянов нахмурился и с тревогой посмотрел на меня.
– С вами всё хорошо? ― спросил он осторожно.
– Да, да, всё хорошо, ― почти заикаясь, торопливо ответил я.
– Ну, как вам наше временное пристанище? ― неуверенно спросил Полуянов, решив задать хоть какой-нибудь нейтральный вопрос, чтобы прервать тяжёлую паузу. Он, видимо, был озадачен моим поведением, но решил не акцентировать на этом внимания.
– Хорошо, ― пробормотал я, не в силах ответить что-нибудь более вразумительное и развёрнутое.
В комнату вернулась Карина, держа в руках альбом с фотографиями. Полуянов посмотрел сначала на дочь, потом на меня.
– Ну, ладно, ― сказал он неуверенно и даже виновато. ― Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, ― и вышел из комнаты.
Карина обвила мою шею руками.
– Ты что такой испуганный? ― спросила она.
– Да, так… ничего, ― ответил я, непроизвольно косясь в сторону окна. ― Кажется всякое…
– Что случилось, Руся? ― по-особому мило и успокаивающе прошептала Карина.
– Там человек… на площадке.
Карина подошла к окну и отодвинула штору.
– Никого нет, ― сказала она и повернулась ко мне. ― Ты просто устал.
Я подошёл к ней и посмотрел вниз из окна. Детская площадка была пуста. И только качели почему-то совершали плавные колебательные движения, медленно гася свой ход… Хлопнула входная дверь.
Я вздрогнул:
– Что это?
– Отец ушёл, ― объяснила Карина, заключив опять меня в свои объятия.
– Куда это он, на ночь глядя?
– Он часто уходит на ночь… Может быть, к Насте решил съездить.
– К Насте? ― рассеянно переспросил я, мысленно ещё рассматривая странные качели.
– Да, к Анастасии Михайловне. Это та женщина, которая разговаривала с тобой по телефону. Помнишь?… Хозяйка «Граната».
– А они… ― Я осёкся.
Карина безучастно пожала плечами.
– Я не знаю… Но, мне кажется, они очень давно знакомы… Я вижу, что отец вообще умеет произвести впечатление на женщин, ― произнесла она, ласково взяв меня за руку.
У меня перед глазами промелькнул образ незнакомого безликого курильщика, который снова материализовался в тот самый момент, когда я встретил Карину. Странное и необъяснимое совпадение. За ней следит призрак? Но это, скорее, похоже на туманную и больную фантазию, чем на реальность… Усталость и волнение… Все эти видения есть лишь плод моего воображения, вызванного усталостью и волнением, говорил я себе. Люди выходят из дома покурить на улицу. Что может быть в этом подозрительного? Карина успокаивающе гладила меня по руке, с беспокойством заглядывая в глаза. Я чувствовал, как, подчиняясь заклинаниям мысли и теплоте рук Карины, уходит возбуждающее разум подозрение.
– Ты будешь смотреть фотографии?
– Конечно.
Напряжение растворилось, навязчивый образ незнакомца оставил меня. Я окончательно успокоился, временно освободив себя от ассоциативных переживаний по поводу не вовремя появлявшихся курильщиков, и опустился на диван. Карина, подобрав ноги, расположилась рядом и раскрыла на коленях большой фотоальбом.
Весёлые детские фотографии проплывали у меня перед глазами. Вот Карина, совсем маленькая пятилетняя девочка, в коротком платьице стоит на берегу Чёрного моря, а у неё под босыми ногами усталая волна переворачивает круглую гальку. Вот она в школьной форме, строгая и умная, с пучком стянутых длинных волос торжественно застыла перед фотокамерой – вероятно, повод был серьёзный. Тут она со своим отчимом, а здесь с бабушкой Софьей Петровной… Но меня особенно привлекла одна старая цветная фотография, где Карина, годовалый полненький ребёнок с широко раскрытыми от удивления глазами и аккуратно постриженной прямой чёлкой, была снята вместе со своими папой и мамой. Неизвестный фотомастер из далёких восьмидесятых сделал художественную фотографию, зафиксировав на плёнку момент из жизни молодой семьи. Справа от изумлённого и заинтересованного ребёнка сидела мама в светлом костюме. Умиротворённый, тёплый взгляд голубых глаз, спокойная мягкая, нежная улыбка – Карина с мамой были удивительным образом похожи… Слева, одной рукой аккуратно обхватив свою жену за плечи, а другой бережно придерживая дочь, сидел заботливый папа. Молодое лицо с тонко очерченными чертами, знакомые уже зелёные глаза, но совсем другой взгляд, не похожий на взгляд сегодняшнего Полуянова. Казалось бы, та же проницательность, уверенность, спокойствие и сила в выражении глаз. Но нет, это были всё-таки другие глаза… С фотографии на меня смотрел счастливый и добрый человек, тогда как, вспоминая глаза известного мне нынешнего Полуянова, я чувствовал особую холодную отстранённость в их выражении. Странным образом он напоминал мне кошачий взгляд, самовлюблённый, подозрительный и, одновременно, стеклянный, скользяще-отражающий, отмеченный печатью неприсутствия, вовлечённости во что-то необъяснимое, неземное. Кто знал тогда, двадцать лет назад, что судьба украдёт у него эту простую человеческую радость, заменив любовь её бездушным суррогатом, страстью к тайне…