Глава 21
Яркое солнце ослепило меня, когда Карина решительным движением руки отодвинула плотную штору. Я прищурился и даже прикрыл ладонью белый диск немилосердно сиявшего утреннего светила.
– Вставай, лежебока, ― весело сказала Карина. ― Уже двенадцать часов.
Она поправила волосы, присела рядом со мной на диван и нежно поцеловала меня в уголок губ.
– Пора вставать, ― прошептала она, игриво улыбаясь. ― Я сейчас приготовлю тебе завтрак. И это будет не яичница. ― Карина быстро встала с дивана и, шлёпая по полу босыми ногами, отправилась на кухню.
Солнечный свет залил комнату, и она уже не казалась такой пустой и унылой, как это было вчера вечером. Я потянулся, расправил свои ноги под одеялом и закинул руки за голову. Минуточка блаженства и спокойствия. Как будто ничего и не было – ни загадочного письма, ни поспешного бегства, ни смертей моих знакомых, ни преследователей с неизменной улыбкой инквизитора и стандартным вопросом «где?», ни лежащей в кармане куртки бумаги с моим портретом под жирной, кричащей надписью «их разыскивает милиция». Как бы мне хотелось сейчас, чтобы всё, что я пережил в последние дни, оказалось сном, нелепым ночным кошмаром, созданным моей фантазией ребусом, который не надо решать, а следует забыть, просто отложить в сторону, как бесполезную и наскучившую головоломку.
Карина что-то колдовала около плиты, когда я голодный, наскоро одевшись и умывшись, хотел было ворваться на кухню, чтобы уничтожить обещанный завтрак, но был сразу же с улыбкой и наигранным возмущением выпровожен – видите ли, кулинарное произведение искусства не обрело ещё законченной формы. Смирившись с необходимостью подождать, я решил осмотреть квартиру. Я с любопытством заглянул во все комнаты по порядку. Квартира была пуста. Я прошёл в гостиную и выбрался на открытый балкон. Некоторое время я постоял около проёма дверей, оглядывая с высоты двенадцатого этажа окрестности и не решаясь подойти ближе к низкому ограждению балкона. Потом сделал шаг и ступил на бетонный пол балкона, оперевшись рукой на железные перила. Передо мной раскинулся типичный вид спального района Москвы. Вытянувшиеся ввысь белые башни жилых домов, расчерченные цветными линиями балконов и разделённые жидкой зеленью деревьев, асфальтированными дворами и площадками, машинами и гаражами. Вдали виднелся пруд, окружённый небольшим парком. Я осматривал окружавший меня пейзаж, когда знакомый резкий запах сигаретного дыма отвлёк меня от этого занятия. Я инстинктивно оглянулся. Сзади меня, облокотившись на косяк балконной двери, стоял Полуянов. В руках он держал дымящуюся сигарету.
– Доброе утро, ― сказал Полуянов.
– Доброе утро, ― эхом ответил я, ещё раз отметив про себя особое искусство Полуянова незаметно появляться из ниоткуда. ― Я не заметил…
– Я только что вернулся… Не помешал?
– Нет. Конечно, нет.
Полуянов вышел на балкон и встал рядом со мной.
– Звонил ваш товарищ, майор Сарычев, ― невозмутимо сказал он.
– Что-то прояснилось? ― Я заинтересованно посмотрел в глаза Полуянова.
– Сегодня вечером мы едем на встречу.
– Значит, копия письма Святослава Ракицкого всё-таки осталась у Рыбакова?
Полуянов утвердительно кивнул.
– Если всё пройдёт успешно, сегодня мы её получим.
– Рыбаков так просто согласился её отдать?
– А почему бы нет… Он в этом заинтересован, ― загадочно ответил Полуянов.
Наверное, моё выражение лица говорило само за себя, потому что Полуянов тут же пояснил:
– Я объясню вам, почему это так, но… ― Полуянов сделал небольшую паузу, ― как-нибудь потом.
Странный способ прояснить ситуацию, подумал я. Такое впечатление, что Полуянов знает всегда больше, чем говорит, и почему-то считает необходимым намекнуть на это. Что он ещё скрывает?