Я повертелся перед зеркалом. Мужчины, будучи одни, иногда позволяют себе такие слабости. В принципе, хорош. Конечно, я не мачо и не утончённый аристократ, тело моё далеко от совершенства, а рост всего лишь чуть выше среднего, манеры и привычки мои скорее рабоче-крестьянские, чем дворянские, но комплексовать по этому поводу уже нет никакого желания и, что более существенно, времени. Не тот возраст. Причёсан, побрит, надел новую рубашку, и вот сейчас даже одеколоном на себя побрызгаю. Практически готов. Бью копытом в предвкушении торжественной победы.
На столе немым укором лежала груда бумаг. Я совсем забыл про диссертацию. Между тем мой творческий отпуск рано или поздно должен был закончиться. Я бросил грустный взгляд на календарь и обведённую фломастером дату – двадцать девятое июня. Я подумал о том, что к назначенному сроку не успею закончить текст. Это было печально, но почему-то сейчас меня это мало волновало. Я ждал вечера и надеялся, что он оправдает все мои ожидания. Настало время восстановить в памяти тот порядок необходимых действий, который называется ритуалом ухаживания. В этом плане я обладал чрезвычайно скудным воображением. Будучи активным домоседом, я слабо разбирался в многообразии культурных точек столицы и надеялся на хороший экспромт и вдохновение.
Она была красива. Это я понял, увидев её, стоящую около выхода из метро. Красива по-особому. В ней не было яркой шикарной красоты юга или тихой простоты и привлекательности севера, её красота не была эмоционально кричащей, но в то же время она не была похожа на обаятельную скромницу и недотрогу. Не слишком современна, но и не старомодна, не пустышка, но и не занудная умница с набором характерных эмансипаций как бы интеллектуальной женщины. В ней не было тех разных условностей, которые калечат образ любой женщины, пытающейся походит на кого-то или что-то. В ней не было фальши. Она была красива, потому, что она была сама собой, такой, какой она мне и понравилась.
– Привет. – Я сразу же поцеловал Карину и бросил свой взгляд на часы. – Я опоздал?
– Нет. – Она улыбнулась. – Это просто я пришла раньше.
– Я думал, девушки обычно опаздывают.
– Не все.
Я неуверенно потоптался на месте, пытаясь придумать, куда мы могли бы сейчас отправиться. В этот солнечный безоблачный день я бы с удовольствием пошёл и выпил хорошего, холодного пива. Ничего более приличного мне на ум не приходило. Но разве можно было так начинать знакомство с интеллектуальной и воспитанной девушкой? Карина спасла ситуацию, взяв инициативу в свои руки.
– На Крымском Валу открылась выставка графики. Может, сходим туда? – неуверенно спросила она, чувствуя, как я лихорадочно и бестолково пытаюсь сообразить, какую культурную точку столицы надо выбрать для посещения.
От метро «Кропоткинская», места нашей встречи, это было совсем недалеко, и мы отправились туда пешком. Карина взяла меня под руку. Как и любой другой мужчина, я шёл гордый и довольный тем обстоятельством, что рядом со мной идёт такая красивая девушка.
– Как твоя диссертация? – задала Карина, казалось бы, дежурный вопрос.
– Да ничего, продвигается, – вяло ответил я, лишний раз отметив про себя, что скоро любой невинный вопрос про диссертацию будет вызывать во мне острое чувство вины и раздражение на свою леность.
– Ты будешь кандидатом исторических наук?
– Да, но до этого и для этого надо ещё много что сделать. – Я усмехнулся, пытаясь придать нашему разговору шутейный тон. – Для начала надо написать хотя бы текст.
– Мне кажется, у тебя всё получится. Ведь это важно для тебя, – с самым серьёзным видом заметила Карина.
Я кивнул и улыбнулся. Я видел её глаза, добрые, благожелательные, открытые. Меня очень тронуло это абсолютно естественное и нелицемерное чувство сопереживания и обеспокоенности моей научной судьбой. Сам я довольно скептически относился к перспективам своей учёной карьеры, придавая всему, что связано с обучением и наукой, скорее аспект хобби, нежели практический характер. Наличие или отсутствие учёной степени вряд ли могло серьёзно повлиять на мою повседневную жизнь, работу, мои отношения с друзьями и коллегами. Все мои диссертационные хлопоты, а самое главное, их конечный результат так мало были связаны с реальной жизнью книготорговца Кондратьева, что любой искренний интерес к этой теме вызывал во мне чувство благодарности. Вдохновлённый этим обстоятельством, я всю дорогу рассказывал Карине о мировоззрении людей средневекового общества. Она внимательно слушала, задавая вовремя и к месту умные вопросы. Впервые я видел девушку, которая не только позволяла мне рассказывать себе о таких далёких и путаных материях, как миропонимание исторического человека, но и с интересом участвовала в диалоге. Я всё больше осознавал, что Карина особенная, её женская проницательность удачно сочеталась с логикой пытливого мышления, а её красота была неотделима от её глубокого, острого, но в то же время такого женского ума.