– Что в его квартире? – вырвалось у меня.
– А в его съёмной квартире мы обнаружили явные следы обыска. Кто-то там перерыл все вещи, не забыв даже разобрать всю мебель. Теперь вы понимаете наши опасения?
– Вы считаете, что Полуянов убил Верхова из-за документов, которые ему передал академик Андреев?
Сарычев окинул меня красноречивым взглядом:
– Если вы спрашиваете, достаточно ли этих фактов для того, чтобы арестовать Полуянова, я скажу – да. Скажу откровенно, интерес наших органов к этому человеку никак не был связан с этой историей. Но теперь этот человек стал вдвойне опасен. Он очень хочет получить эти загадочные документы. Я подозреваю, его появление в Москве было связано именно с этими бумагами. И он, несмотря на своё прошлое и всю опасность пребывания в Москве, решился на этот шаг, решился даже на большее. Теперь он не остановится, пока не получит то, что он хочет.
– А вдруг он уже получил это? – неуверенно заметил я.
Сарычев потушил вторую сигарету, размазав пепел по стенкам моей, когда-то прозрачной, пепельницы.
– Вы знаете, что ищет Полуянов? – прямо спросил Сарычев.
Я отрицательно покачал головой, про себя решив, что, не разобравшись во всём самому, не стоит пока говорить о чём-либо этому сотруднику спецслужб.
– Мы никогда не говорили о каких-либо документах, хранящихся у Андреева, – сказал я. – Я ничего об этом не знал. Ни от Андреева, ни от Сергея.
Сарычев понимающе кивнул. Мне казалось, он мне почти поверил, хотя слабый огонёк недоверия всё-таки светился в его глазах. Я видел, что он был со мною честен. Он раскрыл свои карты, может быть, нарушив должностные инструкции. Но он сделал сейчас самое главное – он предупредил меня. Сарычев оставлял мне время подумать, понимал я. Именно это я и хотел сейчас сделать.
Сарычев встал со стула.
– Наш разговор должен остаться между нами, – сказал он. – По крайней мере, пока. – Он протянул мне визитную карточку, на которой были указаны только фамилия, имя, отчество и несколько телефонов. – Вы знаете, что нам важно знать всё, что связано с Полуяновым… Я уверен, вы скоро позвоните мне.
В прихожей, уже выходя за дверь, Сарычев ещё раз окинул меня своим острым взглядом и напутственно предупредил:
– Будь осторожен, парень.
Как только захлопнулась входная дверь, я бросился к куртке и вытащил из неё пакет Верхова.
Глава 9
Из разорванного конверта выпали три листка бумаги, один из которых был бережно упакован в полиэтиленовый пакет. Я быстро поднял бумаги. На первом листке кривым, мелким почерком Верхова было написано сопроводительное письмо:
«Привет, Руся! Представляю, как ты удивился, получив от меня этот пакет. Ведь писать письма, честно говоря, я совсем не люблю, да и разговора на эту тему у нас никакого не было. Скажу откровенно, с определённых пор я боюсь говорить о некоторых вещах по телефону, да и при личной встрече со многими людьми я стараюсь быть осторожным. Поверь, на то есть свои причины. Когда всё прояснится, мы вместе посмеёмся над моими сомнениями и страхами. Но пока я решил довериться бумаге. Она должна стерпеть всё, даже мои орфографические ошибки, и донести до тебя смысл всего этого представления.
Руся, ты должен знать, вся эта история с тамплиерами становится чрезвычайно опасной. В своё время я ухватился за неё, как за спасительную соломинку, – ты знаешь, я просто хотел сделать что-то, что наконец вытянет меня из трясины бесперспективности. Да, я хотел увидеть в своей жизни перспективу. Молодой, здоровый, неглупый, я должен был сделать больше. Я и не мог представить, что всё это превратится в странное и непонятное действо. Руся, ты должен знать, хотя это может и не относиться к делу, но слишком уж всё здесь сильно переплетено, и мне уже трудно разобраться, что здесь относится к пресловутому ордену, а что нет: Карина не только предложила тему истории тамплиеров и познакомила меня с Кубаревым, но и попросила меня познакомить с тобой. Она видела твою фотографию у Светы. Она сразу заявила, что должна с тобой познакомиться. Не хочу показаться смешным, но это был удар по моему самолюбию. Что ей в тебе понравилось? Ведь она не видела тебя никогда. Ты можешь понять этих женщин?.. Но это, скорее, лирическое отступление.
В этом деле главное лицо – это её отец. Чем больше я погружаюсь в пучину этой истории, тем более крепнет во мне уверенность, что Полуянов не только не погиб, но и не исчезал. Я его никогда не видел, но чувство его тайного, невидимого присутствия крепнет во мне с каждым днём. Он главный в этой истории, и всё крутится вокруг него. Понять бы только: что именно?.. Андреев не только не верил в его гибель, он считал, что тот находится где-то рядом, и очень боялся его. И на то есть свои причины. Старик открылся мне. Уезжая в свою последнюю командировку, Полуянов оставил ему, как своему учителю, очень важный документ – письмо Гийома де Ногаре, датированное днём ареста тамплиеров. Ты прочитаешь его и поймёшь, что этот клочок бумаги из прошлого переворачивает всю историю ордена Храма, делая её ещё более запутанной. Откуда у молодого историка появился этот документ, неизвестно. Андреев долгое время считал его просто качественной подделкой, написанной в более позднее время. Но когда он всё-таки решился провести химический анализ бумаги, тот подтвердил время написания – начало четырнадцатого века. Всё совпадает. Бумага написана в то время. Образец почерка письма, посланный во Францию, одному из друзей старика, совпал с почерком Гийома де Ногаре на других документах того времени. Историческая идентичность письма подтверждена. С получателем только проблема. Определить, кто скрывается под странным именем барона П., не представляется возможным. Андреев после подтверждения экспертизы теперь уповал только на то, что этот документ – фальшивка, организованная самим злым гением Ногаре. Зачем тому это было необходимо? Сам старик не мог это объяснить, но был в этом уверен. А что ему оставалось? Признать, что всё, что он писал, есть груда ненужной макулатуры, а в мире правит заговор, а не социальная объективность? На это он пойти не мог. Старик открылся только мне, он мне доверял и решил передать эту реликвию в мои руки. Он боялся её хозяина, боялся абсолютно серьёзно… В тот день он был совершенно уверен, что скоро его увидит. И он его увидел. Об этом после его смерти мне рассказала жена Андреева. Полуянов пришёл к нему за письмом, у старика случился инфаркт, и он умер, умер от испуга и гнева. Сердце академика не выдержало встречи с прошлым. Его жена застала Полуянова в квартире, когда вернулась с дачи. Тот рылся в бумагах старика. Полуянову удалось убежать… Вот такая история.