Сарычев ходил хмурый и совсем ничего не говорил о результатах поиска Полуянова. Но его молчание было само по себе красноречиво, и оно меня беспокоило. Складывалось впечатление, что он ни на шаг не продвинулся в своём расследовании. Полуянов, должно быть, был неуловим, а выйти на след моих преследователей так и не удалось. Но это были лишь мои догадки. Достоверно я не знал ничего.
Абсолютная неизвестность угнетала меня. Часто, оставаясь один в четырёх стенах своего убежища, я бесцельно ходил по комнате, вымеряя её шагами. Я ещё и ещё раз мысленно обращался к тому, что произошло со мной в последнее время. Всё случившееся казалось настолько удивительным и странным, что иногда окружающая обстановка вдруг представлялась мне антуражем затяжного и необыкновенного сна, а ситуация с заточением казалась необычным представлением моего воображения. Но всё было абсолютно реально. Реальным был и мой скрытый от всех страх. Я боялся, но не за себя, я боялся за Карину. Трагическая судьба Верхова со всей отчётливостью показала, что игра, в которую я был вовлечён, смертельно опасна. Особо мне отравлял сознание тот факт, что главный приз этой игры находился в почтовом ящике ничего не ведающих об этом людей, и единственный, кто об этом знал, был я.
Среди старых вещей, сваленных в большой шкаф моей комнаты, я нашёл несколько стопок с книгами, аккуратно перевязанных верёвкой. Времени у меня было предостаточно, и я решил изучить местную библиотеку, предварительно тщательно протерев её от пыли. Перекладывая и рассматривая книги, я наткнулся на сборник стихов Есенина. Никогда ранее поэзия вообще и стихи Есенина в частности особо не волновали мой сухой исторический разум, но тут особый интерес заставил меня открыть томик. Я вспомнил портрет поэта, стоявший на книжной полке в доме Полуяновой. Что я надеялся увидеть и понять в стихах Есенина? Я не знал. Устроившись на полу около связок с книгами, я читал стихи великого неуспокоенного мятежника русской поэзии, бесцельно поглощая его чувства, разлитые в строках.
Поэма «Чёрный человек». Предсмертное откровение разорванной души, исповедь уставшего от себя и окружающего мира поэта. И вечный «чёрный человек» в зеркале – дьявольски проницательный, безжалостный и мудрый демон-двойник, облачённый в одежды холодной, бесчувственной рассудительности. Белый художник и чёрный его антагонист, оригинал и его зеркальное отражение – они такие разные, враждебные друг другу, но составляют одно целое и жить друг без друга не могут. Нет белого без чёрного, как нет и чёрного без белого.
Я закрыл томик стихов и отложил его в сторону. Разговор с Полуяновым не прошёл для меня бесследно. Моя фантазия пыталась включить в орбиту полуяновских объяснений всё, так или иначе связанное с его именем; и теперь я везде, даже в поэзии, пытался найти тайный смысл противостояния добра и зла.
Глава 12
На шестой день моего заточения Сарычев пришёл намного позже обычного, уже к вечеру. Зайдя в мою комнату, он сказал:
– Сегодня у нас встреча с одним важным человеком. Собирайся, выходим через пять минут.
Был вечер субботы. Когда я вышел из подъезда, тёплый июльский вечер оглушил меня своей атмосферой, зелёным цветом дворовых деревьев и городскими звуками, от которых я уже немного отвык. Но я не успел насладиться шумной свободой улицы. Мы быстро сели в подъехавший прямо к подъезду автомобиль с затемнёнными стеклами. За рулём сидел тот самый Миша, который и привез меня на конспиративную квартиру вместе с Сарычевым. Следуя утверждённому ритуалу, мы некоторое время крутились по центру пустынного летнего города, потом нырнули в какой-то малоприметный дворик и остановились около железной двери.
За дверью оказался служебный вход в ресторан. Внутри нас ждали. Улыбчивый менеджер заведения любезно проводил нас в зал, где за небольшим ограждением находился незаметный уютный уголок с зарезервированным столиком. Как только мы с Сарычевым присели за стол, около него вдруг появился высокий человек в дорогом костюме. Сарычев сразу же встал, и я догадался, что этот незнакомец и есть тот важный человек, с которым мы должны были сегодня встретиться. «А вот и начальник нашего майора», – подумал я, заметив, как по-особенному предупредительно и внимательно, как это обычно делает хороший подчинённый на службе, Сарычев смотрит на незнакомца, демонстративно отойдя в тень и уступая ему инициативу. Скорее всего, это и был тот самый Рыжик, о котором с уважением и опаской говорили Сарычев и Миша. На вид человеку было лет сорок пять. Подтянутый, спортивный, с густой гривой рыжих волос, он выглядел моложаво и очень аккуратно. Бронзовое, загорелое лицо, длинный нос с горбинкой, проницательные карие глаза – всё это делало облик незнакомца особенно ярким и запоминающимся.