– Пахомов любит рассказывать анекдоты? – неожиданно спросил я.
Сарычев повернулся ко мне лицом.
– Ты это к чему? – изумлённо и настороженно спросил он.
– А ваш родственник в бытность свою, случайно, не был начальником Пахомова?
– На что это ты намекаешь? – Майор заволновался. – Ты хочешь сказать, что мой родственник имеет отношение к вербовке Полуянова?!
– Это возможно.
На противоположной стороне улицы я заметил коренастую фигуру Бурята, который быстро пересёк дорогу. Захлопнув за собой дверь, запыхавшийся, он сразу сказал:
– Поехали быстрей, командир. Тип какой-то пристал. Еле оторвался…
– Письмо?
– Взял. – Бурят вытащил из кармана брюк знакомый мне конверт Верхова и бросил его на переднее сидение.
Сарычев нажал на газ. Машина резко рванула с места, лихо развернулась и полетела в сторону проспекта. Внимательно наблюдая за ехавшими сзади машинами, Сарычев успевал аккуратно лавировать, меняя полосы дороги. Когда майор убедился, что нас, скорее всего, никто не преследовал, он сбавил скорость.
– Что там было? – неопределённо бросил Сарычев, имея в виду, скорее всего, ситуацию с преследователем Бурята.
– Тип какой-то из соседнего подъезда направился за мной, когда я уже выходил со двора. Чтобы оторваться от него, пришлось уйти чуть дальше, перейти улицу в другом месте, поплутать во дворах домов на той стороне и, сделав круг, вернуться к универсаму, – объяснил Бурят.
– Будем надеяться, что ушли… Что с почтовым ящиком?
– Всё как надо. Вскрыл, там ворох рекламы и бесплатных газет, нашёл письмо.
Сарычев усмехнулся:
– Рисковый ты парень, Руслан. А что если твои соседи приехали бы раньше? Или кто-нибудь из их знакомых и родственников проверил бы их почту?
– На конверте мой адрес, подумали бы, что почтальон ошибся, и переложили в мой почтовый ящик.
– Но твой-то почтовый ящик наверняка под наблюдением.
– Риск, конечно, был. Но тут можно было надеяться на то, что, проверив его однажды, все могли о нём забыть.
Майор с сомнением покачал головой и промолчал.
Мы не стали возвращаться в Химки, на съёмную квартиру. Сарычев в районе «Войковской» свернул направо и припарковал автомобиль около старого институтского здания. Тут он раскрыл конверт и внимательно изучил его содержимое, быстро пробежался по тексту письма Верхова, более тщательно и подробно прочитал перевод письма Ногаре. Бурят равнодушно посматривал в окно, я же с нервным ожиданием наблюдал за тем, как майор читает письма.
Закончив просмотр, майор положил все бумаги обратно в конверт, ещё раз задумчиво оглядел его и протянул мне.
– Вы возвращаете письма мне? – искренне удивился я.
– Да. Будешь пока хранить их у себя.
Я понял, что это был особый знак доверия, благородная ответная реакция на моё решение показать исторический документ. Сарычев убедился, что содержание письма соответствует моему пересказу и что я его не пытался обманывать. Сейчас этого ему было вполне достаточно, и он решил со своей стороны проявить добрую волю, оставив бумаги в моих руках.
– Бурят, может, посмотришь провизии где-нибудь на сегодня? – внезапно предложил Сарычев.
Бурят глянул сначала на майора, потом на меня и молча вышел из машины, направившись к ближайшему ларьку.
– Так что там ты говорил о Пахомове? – спросил меня Сарычев.
– Я просто предположил, что его интерес к Полуянову может иметь более глубокие основания, чем просто особое чувство справедливости и возмездия. И причину этого интереса можно найти, если восстановить события двадцатилетней давности.
– Генерал говорил мне, что не имел тогда никакого отношения к делу Полуянова, – грустно произнёс майор.
– Я уверен, что двадцать лет назад он входил в группу, расследовавшую его исчезновение.
– А группу эту мог возглавлять или иметь какое-то к ней отношение человек, устроивший меня на работу к Пахомову, – за меня продолжил цепь рассуждений Сарычев.
– Удивительно, что вы сами не интересовались этим вопросом. Пытаясь знать всё о Полуянове, вы не могли не видеть его дело, не знать тех, кто занимался им в вашей организации.
– Всё не так просто, парень. – Сарычев многозначительно вздохнул. – Дело Полуянова находилось в ведении Первого Главного Управления КГБ. Сейчас это уже другая служба, хоть и родственная нам, – Служба внешней разведки. У неё свои архивы, и просто так они их не раскрывают. Дело Полуянова целиком видел только Пахомов. Он от неизвестного мне источника в СВР получил информацию, что Полуянов должен появиться в Москве. Никто не знал обстоятельств, точной даты и места, где он мог материализоваться. Мне досталась черновая работа. Я с ребятами должен был отследить всех его знакомых и родственников в Москве, а также их связи и отношения и установить негласное наблюдение. Ты попал в мою орбиту только тогда, когда стал встречаться с дочкой Полуянова. Потом второй раз ты засветился у Андреева. Это ещё могло быть случайностью… Когда умер Андреев и стало ясно, что Полуянов пытается что-то отыскать в Москве, мы решили перейти от наблюдения к активным поискам. Встретились с продюсером Кубаревым, мамой Полуянова и его дядей… Жаль, что я тогда не знал, что Ракицкий является твоим научным руководителем. Согласись, это обстоятельство было уже слабо похоже на очередное совпадение. Мы установили бы за тобой наблюдение. А там, возможно, знаменательная встреча Полуянова с тобой закончилась бы тем, что он попал к нам в руки… Но этого не произошло… Погиб Верхов. Дело приобрело совсем скверное продолжение. Кто-то (а тогда мы думали, что это Полуянов) решил пойти на крайние меры, чтобы получить нечто, о чём мы не имели вообще никакого представления. Именно тогда я решил повидаться с тобой. – Майор замолчал, что-то обдумывая. – Твоя встреча с Полуяновым остаётся до сих пор для меня загадкой. Зачем надо было ему встречаться с тобой, рассказывать о тамплиерах, маскировать всё это странным телевизионным интересом и рисковать? Знал ли он уже тогда о гибели Верхова и о том, что письмо было у твоего приятеля? – Сарычев посмотрел на меня.