Сарычев крепко сжал зубы и уставился на меня прямым, жёстким и то же время недоумённым взглядом. Мне показалось, он был обижен и откровенно удивлён моим ответом.
– Это не оно, – предупредил я реакцию майора, вынув из кармана рубашки сложенный вдвое пустой конверт.
– Где письмо? – глухо спросил Сарычев.
– Не здесь, – ответил я.
– Он выходил из квартиры? – бросил майор в сторону Бурята.
Тот молчаливо кивнул, вспомнив, как я сразу после отъезда Сарычева выходил на пять минут за дверь купить в ближайшей палатке так сильно вдруг понадобившийся мне томатный сок.
– Это не смешно, Руслан, – смотря мне прямо в глаза, почти по слогам грозно проговорил Сарычев.
Майор понял, что я не шучу. Я видел, как Сарычев закипал от злости. Он непроизвольно сжал кулаки и вот-вот готов был взорваться как паровой котёл, давление в котором явно превысило норму. Я виновато опустил голову, пытаясь хоть как-то отвести вспышку гнева и внутренне осознавая, что поступил несправедливо по отношению к майору. Но что мне оставалось делать? Я должен был найти Полуянова прежде, чем это сделают Пахомов или Бартли. И мне была необходима помощь Сарычева и его верного Бурята.
Существовало несколько вариантов дальнейшего развития ситуации. Сарычев мог устроить поиски письма и найти его – логично было предположить, что я не успел далеко его унести. Тут, в принципе, можно было и надавить на меня – не железный, могу и сломаться. Другой вариант – обменять меня вместо письма на гарантии безопасности и спокойствия. Что ж, условия немного нарушены, но принцип обмена соблюдён. И третий вариант, самый безумный и опасный, – попытаться найти вместе со мной Полуянова, нарушив тем самым договорённости с Пахомовым. Что сейчас выберет Сарычев, я не знал, но на всякий случай виновато заметил:
– Я, кажется, знаю, как можно найти Полуянова.
– Это не может ничего изменить, – еле сдерживаясь от взрыва и сверля меня своим взглядом, сухо сказал Сарычев. – Отдай письмо, по-хорошему прошу.
– Я не могу… Я должен спасти Карину.
Сарычев хотел что-то сказать, но тут неожиданно громко зазвонил телефон. Мы все втроём с опаской посмотрели на старый треснутый аппарат с диском, стоявший на тумбочке около дивана. Бурят осторожно взял трубку и, сказав неуверенно «да», молча протянул её потом Сарычеву. Тот взял телефонную трубку, внимательно выслушал неизвестного собеседника. Его недоверчиво-изумлённое восклицание «ты уверен в этом?!» крайне заинтриговало меня. Разговор был коротким. Когда Сарычев опустил трубку, казалось, на мгновение он забыл обо всём, погружённый в свои размышления. Он был явно озадачен и поражён услышанной новостью. Отойдя к окну, он встал у подоконника и задумчиво почесал подбородок.
– Это был мой дядя… – наконец сказал он. – Я дал вчера ему наш телефон на квартире… На всякий случай.
Мы с Бурятом замерли в ожидании.
– Он узнал о нашей встрече с Пахомовым и предупреждает, чтобы мы были осторожны… – сказал Сарычев. – Он не знает наверняка, но боится, что нас там ждёт засада, – добавил он, не скрывая своего разочарования, и по обыкновению, когда силился что-то мысленно оценить, сдвинул брови домиком.
Меня не удивил тот факт, что всегда осторожный Сарычев вдруг настолько проникся доверием к своему дяде, что оставил ему номер телефона в нашем укрытии. Меня уже не интересовало, откуда тот узнал о готовящейся встрече Сарычева с Пахомовым и передаче последнему письма Ногаре. Меня даже не поразило то, что старый полковник стал вдруг подозревать о готовящейся на нас засаде. Я не хотел думать о том, насколько обоснованны были предположения и верна информация заслуженного пенсионера. Я знал, что в этот самый момент у меня появился шанс изменить ситуацию в свою пользу. И я должен был использовать вновь открывшиеся обстоятельства, чтобы взять инициативу в свои руки.
– Этого следовало ожидать, – заметил я с видом человека, который предвидел подобное развитие ситуации и пытался предупредить его. – Они попытаются убрать нас и получить письмо. Нам нельзя отдавать им документ. Этим мы подпишем себе приговор.
Сарычев ещё раз внимательно посмотрел на меня. Его взгляд был уже не такой откровенно возмущённый и злой, как несколько минут назад. Он молча прошёлся по комнате, задумчиво поглаживая свой подбородок. Бурят беспристрастно наблюдал за своим командиром. Я с волнением ждал его решения. После такой долгой, погружённой в полную тишину, минуты неопределённости Сарычев остановился и оглядел нас.
– Сейчас собираемся и меняем квартиру – наш номер может быть уже засвечен. Вечером идём на встречу, но… без письма. Я принял решение не отдавать его ни Бартли, ни Пахомову, пока сам не узнаю, в чём состоит его секрет, – заявил майор и повернулся ко мне. – Веришь?