– Вы в кремацию веруете?
– Ну как, – сказала она. – Особенно-то не хочется, чтобы тебя вот так – раз-два – и запихнули в печь. Я как-то считаю, что это, в общем...
– Не важно, как вы это в общем считаете. Ваша церковь говорит вам прямо, что это не полагается. Церковь ваша не велит вам кремироваться, в чем все и дело.
– Да я же и говорю, мистер Колстон, чего тут приятного, ежели...
– Приятного, ежели... Да не в том речь, что вам ежели приятно. У вас выбора попросту нет, вы хоть это понимаете?
– Ну, я и всегда-то считала, что лучше похоронить по-хорошему, всегда мне, знаете...
– У вашей церкви такой порядок, – сказал он, – что вы кремироваться не имеете права. Вот несчастье с женщинами, своего же порядка не знаете!
– Понятно, мистер Колстон. Там у меня что-то на огне стоит.
– Я верую в кремацию, а вы нет... Чармиан, ты против кремации, слышишь?
– Да, Годфри, я против.
– И вы тоже, миссис Энтони.
– Слушаю, мистер Колстон.
– Это дело принципа, – сказал Годфри.
– А то как же, – сказала миссис Энтони и удалилась.
Годфри сделал себе виски с содовой покрепче. Он достал из комодика коробок спичек, свежее лезвие и принялся за работу, тщательно расщепляя надвое каждый тонкий древесный стерженек: в итоге спичек становилось два коробка. Время от времени, почти не отвлекаясь от работы, он со вкусом прихлебывал виски.
Глава четвертая
Родня Лизы Брук устроила поминальное чаепитие в кафе потому, что Лизин хампстедский кирпичный коттеджик остался жилищем миссис Петтигру, бывшей экономки Лизы. Кстати же выяснилось, что Лизино состояние почти целиком завещано было все той же миссис Петтигру, считавшейся среди родных черным ангелом в жизни Лизы. В этом своем предположении они были, как это часто бывает, странным образом правы, хотя породившие его подозрения все были неверны. Подозревая такое и сякое влияние миссис Петтигру на Лизу, они надеялись по возможности оспорить Лизино завещание, поскольку Лиза, составляя его, не пребывала в здравом уме и находилась, по-видимому, под сомнительным влиянием миссис Петтигру.
Само то, как оформлено завещание, доказывали они, свидетельствует о ненормальности Лизы в процессе его составления. Составлял завещание отнюдь не юрист. Это был всего лишь исписанный листок бумаги, заверителями выступали уборщица Лизы и дочь уборщицы. За год до смерти Лизы практически все ее состояние было завещано «моему мужу, если он переживет меня, или же моей экономке, Мэйбл Петтигру». Между тем, как заявляли родственники Лизы, ни о каком живом муже речи быть не могло. Старый Брук вообще давно скончался, да и развелась с ним Лиза еще во время той, Большой войны. Она явно была не в себе, доказывали родственники, раз упоминала о муже. Поэтому, настаивали они, данная бумажка законной силы не имеет. Но увы, их юристы не видели в ней ничего незаконного; единоличной наследницей явно оказывалась миссис Петтигру.
Цунами Джопабоком была в ярости.
– Рональд и Джанет, – говорила она, – являются, как ни крути, живыми наследниками. Мы будем бороться. Если бы Лиза было в здравом уме, никогда бы она не придумывала себе мужа. Наверняка миссис Петтигру подчинила Лизу своему влиянию.
– Ах, у Лизы всегда ведь какие-нибудь глупости были на уме, – отважился заметить Рональд Джопабоком.
– Ты, уж известно, любому делу помеха, – отрезала Цунами.
Поэтому-то и было сочтено разумным покамест не переступать порога Лизиной виллы «Гармония» – это во-первых, а во-вторых – пригласить миссис Петтигру на поминальное чаепитие.
Все это дама Летти объяснила мисс Тэйлор, которая всякого нагляделась за долгое время в услужении у Чармиан. Дама Летти как-то незаметно привыкла за последние месяцы выкладывать все мисс Тэйлор. Сверстницы Летти, те, что живо памятовали ее окружение, либо утратили память, либо оказались в закрытых богадельнях вдали от города; и так это было удобно, что мисс Тэйлор здесь, в Лондоне, что есть с кем все обсудить.
– Видите ли, Тэйлор, – говорила дама Летти, – они всегда недолюбливали миссис Петтигру. А между тем миссис Петтигру замечательная женщина. Я вот надеялась приставить ее к Чармиан. Но конечно, тут Лизино наследство, зачем ей работать. Ей, должно быть, за семьдесят, хотя она-то, конечно, говорит... Ну, говори не говори, а с Лизиными деньгами...
– Для Чармиан она никак не годится, – сказала мисс Тэйлор.
– Ох, подумавши, так, по-моему, Чармиан нужна твердая рука, если мы хотим оставить ее дома. Иначе придется отдавать ее в богадельню. Вы, Тэйлор, и представить не можете, как с ней мучается бедный Годфри. Что может, он, конечно, все делает. – Дама Летти понизила голос. – И знаете, Тэйлор, тут возникает проблема уборной. Нет возможности целиком свалить ее на миссис Энтони. Выходит так, что утром Годфри таскает горшки. Он не привык к этому, Тэйлор, он совершенно к этому не привык.