- Понял? - со смесью горечи и непонятной радости вопрошал тем временем Грузин.
- Как же так?..
Я выдернул из кармана датчик жизненных форм и принялся стучать по клавише питания.
- Включайся же ты, сволочь! Работай, зараза!
Экран прибора замерцал, и вскоре на экране возник мельтешащий серо-зелёный фон, на котором прорисовывались сотни мелких точек. Трясущейся рукой я надавил на клавишу детализации, и по экрану поползли строки, сменяя одна другую.
“Количество установленных индивидов- 458”
“Количество сталтехов первого поколения - 122”
“Количество механоидов - 71”
Я, затаив дыхание, ждал, пока на экране появится последняя, самая важная строка. Наконец, экран в очередной раз моргнул, и высветилась надпись:
“Количество биологических существ homo - 0”
Пальцы уже не слушались. Выронив прибор, я упал на асфальтовое полотно и закричал. Громко, пронзительно, как кричит новорожденный ребёнок, только что извлечённый из утробы матери. Как погребённый заживо…
- Теперь вижу, что понял, - с горечью произнес Грузин. Он сел на асфальт рядом со мной, вытянув ноги. - Как думаешь, в какой момент боя тебя убило?
Я дернулся, будто за шиворот сунули кусок льда.
- Мы мертвы, да? Мы - сталтехи?
Ваха кивнул.
- Так когда? - требовательно повторил он.
- Не знаю. Может, когда безголовый чудик саданул меня затылком об…
Я прервался, задохнулся от осознания случившегося. А ведь верно - безголовый сталтех от всей души приложил меня затылком о кирпичную стену. Потом я каким-то чудом вырвался из его рук. Как у меня это получилось? Что я там себе нафантазировал насчёт “ещё человеческих мышц”? Дурак, дурак! Это не я вырвался, а сталтех в последнее мгновение выпустил бездыханное тело. Вот почему не нападали засевшие в поселке твари - не на кого было нападать. Я к тому времени был одним из них.
- Да, точно. Я умер, когда со сталтехом сцепился.
Последняя фраза была произнесена с абсолютным спокойствием. С железным, я бы сказал, спокойствием.
- Ты когда понял, что я тоже умер?
- Там, у забора… Я сначала думал, что ты ещё живой…
Где-то в мозгу слабо барахтался ужас, с которым взглянул я на свое искаженное отражение, но он постепенно сменялся полнейшей апатией.
К тому же, если даже я умер и ожил в качестве сталтеха, сохранив при этом разум, ничего плохого в собственной гибели увидеть не могу. Приобрести способности сталтеха и при этом сохранить рассудок - о таком грезят, наверное, все сталкеры Пятизонья. А тут такая удача выпала не кому-нибудь, а мне. Держи, Скоба, распишись в квитанции о получении чуда! Как тут не поверить в везение…
- Скоба… - прервал мои размышления голос Вахи.
- Чего?
- Ты и правда меня тогда бросил умирать раненого?.. В Новосибирске… Хочу знать, пока сознание ещё работает…
- Что значит “пока работает”?
- Через час после смерти человека скорги окончательно получают контроль над мозгом. У меня времени не так уж и много - я ведь раньше погиб…
- Когда? - больная мысль хлестнула наотмашь.
- На холме, когда холодильник рванул, - Грузин продемонстрировал прожженный и закопченный на спине защитный комбинезон. - Совсем немного мне осталось с тобой беседовать. Минут десять, наверное… Хочу напоследок правду узнать.
- А что потом, через десять минут? - спросил я, игнорируя просьбу старика.
- Кто ж знает, что нас ждет потом… - Грузин хмыкнул. - Наверное, смерть разума и полное его порабощение мелкими подлыми скоргами. Вторая сме…
Старик не договорил. Он, словно лишенная нитей марионетка, кулем свалился на асфальт, несколько секунд лежал в таком положении, после чего поднялся и побрел к одному из домов.
- Ваха! - окликнул я его, но бредущий по улице Грузин не отреагировал.
Он так и не дождался ответа на свой последний вопрос - бросил ли я его тогда, несколько лет назад. Я просто не успел ответить. Не хватило десяти секунд, чтобы выкрикнуть: “Да, бросил! Да, ушел! Все мы не ангелы!”, но у старика не было этих десяти секунд.
Вы уверены, что знаете о смерти всё? Уверены?
Где та грань, за которой уверенность переходит в самоуверенность, а знание подменяется догадками?
Вы знаете, каково это - умереть? Киваете головой, говорите, мол, знаете.
Ну да, конечно! Вы же бесстрашные сталкеры, чьи тела помнят десятки имплантов. Вы видели смерть воочию не единожды. Но разве дано вам понять, что такое смерть и как может в одночасье перемениться отношение к ней?
Мой разум заперт в скелете, обросшем металлом. Я устал ненавидеть этот тесный мирок. За пять долгих лет во мне истлело всё человеческое. Так почему живу?!
Я лишь машина для убийства. Тело? Я уже давно не контролирую тело. Мне лишь позволено взирать из глазниц сталтеха на то, как руки, бывшие когда-то моими, держат лучевую винтовку. Я - безмолвный зритель, не способный умереть, пока живет тело. На самом дне разума я всё ещё жив и потому молю вас, сталкеры - придите! Войдите в поселок со стороны холма, возле которого покоится ржавый, обгоревший холодильник. Заберитесь в крайний дом и выстрелите в меня. Прямо в голову! Я не могу контролировать свое тело. Оно больше мне не принадлежит.
Пять лет… Может, я наказан за свою заносчивость? Иначе как объяснить тот факт, что Грузина расстреляли два года назад, и он обрел покой, а я всё ещё маюсь в теле, ставшем чужим.
Убейте меня кто-нибудь! Сюда! Лю-ю-юди-и-и!
Я всё больше напоминаю себе того погребённого заживо бедолагу, сравнение с которым когда-то казалось мне ярким и забавным.
Вот снова грохочут вдалеке автоматы. Всё ближе и ближе. Тело приходит в движение.
Я молюсь всем богам, в коих не верил раньше и в коих поверил теперь. Молюсь, чтобы энергетическая винтовка в руках сталтеха не сработала, а сталкер, напротив, был как никогда точен.
Миг, и в светлом прямоугольнике дверного проема мелькает хрупкая девичья фигура. Ещё мгновение, и солнце освещает лицо девушки, облаченной в легкую броню.
“Титановая Лоза? Ты ли это?”
Она вскидывает странного вида винтовку, какое-то время пристально смотрит в глаза сталтеху. Что это - узнавание? Давай же, девочка, стреляй! Спусти курок! Прикончи мерзкого монстра. Чего ты ждешь?
Ещё секунда… Я чувствую, как вскидывает свое оружие мое… да нет, не мое, а совсем чужое тело.
“Ну, стреляй же!”
С уханьем разбуженного филина вырывается из ствола светящийся шар, ослепительно яркий. В чернильной тьме комнаты это свечение, идущее от двери, кажется мне тем пресловутым светом в конце тоннеля.
Вспышка!
“Спасибо тебе…”
Декабрь 2010 года