Мгновение, и что-то схватило Вика за ногу. Это уже традиция хватать его за ногу внезапно, вот только что могло схватить его из под земли? Это нечто вышло из под земли, поднимая Вика. Тот был слишком ошарашен, чтобы как-то реагировать. Из ринга Колизея вылезла девушка высотой примерно в четыре метра.
—Ты, мелкий говнюк! — крикнула она и со всей силой кинула Вика куда подальше.
Вик впечатался в стену за пределами ринга. Толпа ликовала.
— Поверить не могу! Ему удалось вытащить Балу на свет! — кричали они.
— Я в последний раз её видел вживую два года назад! — крикнул кто-то явно возбуждённый от увиденного.
— Какого чёрта?! — начала кричать гигантская девушка. — Почему ты не сдался и стал сражаться со мной до последнего?! Из-за тебя я потеряла своего лучшего голема!
Вик не мог шевелиться. Похоже, у него сломаны рёбра и ещё парочка костей. Он остался висеть впечатанный в стене, словно древнее ископаемое. Не могу понять, как он выдерживает такую боль.
— Почему я должен сдаваться, если хочу победить? Кха! — невозмутимо ответил Вик, харкая кровью.
— Посмотри, что с тобой стало! Я применила силу против ребёнка! Из-за твоей жажды славы, ты теперь калека, а я преступник!
— Турнир предусматривает ранения противника. Так что ты не преступник, — Вмешался ведущий. — И так! Дамы и Господа! Как и раньше, наш непобедимый Чемпион Ба-а-а-л-у-у-у! Аплодисменты!
Аплодисменты действительно невероятны.
— Ты молодец, Карл! — крикнул кто-то из зрителей.
— Точно! Это было опасно, но очень круто! Спасибо! — крикнул кто-то ещё.
— А ну хватит поощрять детское безрассудство! — возмутилась Балу. — Зовите скорее врачей!
Похоже, страх, который я видел тогда в глазах голема Балу, был страхом причинить мне серьёзный вред.
Команда из нескольких врачей мигом пришла с носилками. Они вытащили Вика из стены и поставили на носилки. Один из них лил воду на Вика и читал «Сакан Альмадин». Плоть исцеляется быстро, а вот кости не очень. Поэтому его унесли в медицинский пункт.
«Вик, тебе больно?»
«А то!»
«…»
«Уже не очень. Я почти вылечился весь».
«Чего лежишь тогда?»
«Меня же несут в медпункт на всех парах. Представь их удивление, когда окажется что я цел и невредим».
«Они точно удивятся».
«Знаешь, я не хочу, чтобы ты дальше этим пользовался».
«Чем именно?»
«Моей регенерацией. Она не всесильна. Если мои органы повредят слишком сильно, я не смогу выжить».
«Я буду стараться не подвергать твоё тело опасности».
«Ха-х! Пока выходит не очень».
«Точно. Ха-ха».
Пока мы болтали, Вика уже притащили в медпункт и положили на стол врача. Тот осмотрел его и был в недоумении.
— Он здоров, — Вердикт врача.
— Но он же был весь изранен. Его кости были сломаны. Конечно, мы применили заклинание Альмадин, но разве этого достаточно? — выступил один из санитаров.
— Эх! Ничего не понимаю. Ладно. Поставьте его на кровать, пусть отдохнёт. Вижу, что измотан он серьёзно.
Врач ушёл, а санитары взяли Вика и уложили на койку.
— Везунчик ты, Карл, — Сказал тот самый санитар.
— Так себе, — Ответил Вик и улыбнулся.
***
Вик пролежал буквально пять минут и устал. Он уже собирался уходить, когда в медпункт вошёл ведущий с огромной игрушкой наперевес.
— О! Так ты в порядке? Это радует. А я вот принёс тебе твой трофей.
— Спасибо. Я возьму.
— На самом деле я пришёл лично отдать тебе твой трофей, ибо по просьбе Балу обязан убедиться в твоей целостности, — Пояснил он.
— Убедились?
— Да. Балу ждёт меня с докладом, но лучше, если ты сам пойдёшь к ней. Она за тебя переживает. Даже слишком.
— Э-э-э-х… Ну, и где она ждёт?
— На входе в Колизей.
— Ясно.
— Я не думал, что ты так далеко зайдёшь. Я всё надеялся, что ты сдашься, когда увидишь, как она сильна. Но ты этого не сделал. Это было безрассудно и опасно. На будущее, не делай так больше. Если видишь, что не можешь победить, беги. Победа не всегда стоит жизни.
— Учту. Спасибо.
Ведущий кивнул и ушёл, оставив плюшевого единорога.
«А единорог-то с меня ростом».
«Дорогая получилась игрушка».
«Ну и кто в этом виноват?»
«Прости».
«Перестань извиняться, Карл. Ты её понесёшь».
«Что?!»
Вик передал мне контроль, и мне пришлось сильно постараться, чтобы донести её до выхода из Колизея. Не то чтобы она была тяжёлой, но крайне неудобной.