- Если вы закончили с первичным осмотром, - вмешался инквизитор, - то перейдите к тому делу, ради которого вас пригласили.
- Ещё не закончил, - ответил мистик, отмахнувшись от Лафрамбуаза, будто от мелкой неприятности, мешающей ему работать. Весьма интересный субъект.
Он подошёл ещё ближе, и принялся в самом деле осматривать меня, будто я был лошадью на рынке. Цокал языком, оглядывая остатки почти сошедших с моего торса татуировок, внимательно присмотрелся к каждому почерневшему ногтю на пальце. Даже в зрачки заглянул, растянув веки, и я не мог сопротивляться, хотя очень хотелось врезать ему посильнее. Но всё, что я мог, это сжимать кулаки – лишь эта свобода осталась мне сейчас.
В зале было тепло, в камине, стоявшем в дальнем углу, весело потрескивал огонь и один из наёмников Лафрамбуаза скармливал ему свежие поленья. Но тепло было одетым, а если на тебе только подштанники, то температуру ощущаешь несколько иначе. Я старался не дрожать, хоть мне было довольно холодно.
- Подбрось в огонь побольше дров, - велел наёмнику Лафрамбуаз, - это нам в одежде хорошо, а вот наш гость скоро околеет в одном исподнем сидеть.
Тот сразу же выполнил поручение, и вскоре зал начал наполняться теплом, отчего мне лично стало лучше. Остальные же начали расстёгивать вороты дублетов, и я заметил, что на обоих наёмниках надеты лёгкие кольчуги. Интересно, они всё время так ходят или же меня опасаются?
- Вы закончили? – снова поинтересовался у мистика инквизитор, когда тот отошёл от меня, явно завершив осмотр. – Какие выводы можете сделать?
- Сила, полученная вашим гостем и моим пациентом, убивает его, - напрямик заявил мистик, явно не собираясь жалеть меня. – И если ничего не сделать, разъест его изнутри за несколько месяцев.
- Совершенно антинаучное заявление, - решительно шагнул вперёд врач по имени Амбруаз. – Я исследовал пациента и могу сказать, никаких признаков некой силы, о которой говорит этот человек, - два последних слова он даже не сказал, а выплюнул, живо напомнив мне видящую, - не обнаружил.
- А как вы, дражайший коллега, - в голосе мистика было столько ядовитого мёда, что медик скривился, - объясните почернение тканей под ногтями? Это свойственно лишь для нечистых, а разве пациент похож на заражённого чумой? Имеются ли иные признаки этой заразы?
Амбруаз вынужден был признать, что не диагностировал у меня ничего подобного. Как это ни удивительно, но будучи тираном – по сути, опаснейшей разновидностью нежити, я оставался чистым человеком. Ведь я не контактировал с чумными тварями в ту проклятую ночь, меня изменили совсем другие силы. Быть может, они были родственны тем, что породили проклятую болезнь, а может, это были те же силы. Но сути это не меняло – я был проклятым, но не нечистым.
- И что вы скажете насчёт спонтанно пропавших с тела пациента татуировок? Вам прежде доводилось видеть, чтобы они исчезали сами собой, да ещё и не оставляя никаких следов?
И снова врачу нечего было ответить.
- Так вот, - отвернулся от него и снова обратился к инквизитору мистик, - пациент получил слишком много силы. Она враждебна всему человеческому, и не будь он уже изменён, так сказать, фатально, то не сумел бы пережить подобного… хммм… поражения. Да, лучше всего назвать это именно так. Хотя я ощущаю ещё и действие некой иной силы, той, которую принято, простите уж, прелат, называть святой магией.
- Это то, что практикуют еретические течения в мелких королевствах, где правят эти полоумные бабы? – уточнил Лафрамбуаз.
- Ну, - слегка смутился мистик, - я бы не был столь категоричен в отношении белых дам – всё же они борются с нежитью и чумой, пускай и иным методами, нежели вы.
- Всякая магия – от лукавого, - отрезал инквизитор, - это мнение теократа, а следовательно и моё. А уж магия, практикуемая женщинами – тем более. Надеюсь, этот факт вам объяснять не требуется?
Мистик откашлялся и кивнул, попытавшись сгладить этот неприятный момент.
- И вот теперь сложилась ситуация я бы сказал двойственная, - заявил он. – С одной стороны, сила разрушает своего носителя. Если быть точным, его душу, разъедая её подобно кислоте. С другой же, она защищает его и даёт способности, благодаря которым он превосходит большинство других людей. Вот к примеру, я знаю, что вы, - я даже не заметил, как он обратился непосредственно ко мне, - испытывали некий подъём сил в минуты опасности? Забывали о боли в голове, которая, казалось бы, должна доводить до изнеможения как физического, так и духовного.
Я задумался над его словами, однако по всему выходило, что мистик прав. Во время схватки с налётчиками я позабыл о боли, хотя карету трясло неимоверно, да и потом мне пришлось покататься в ледяной грязи. После пришлось сторицей заплатить за это, но в тот момент я не думал о боли и слабости.
- Не надо ничего говорить, - сказал мне мистик, - мне достаточно реакции ваших зрачков на мои слова.
Он обернулся к наёмникам, и обратился к тому, что стоял у камина.
- Будьте любезны одолжить мне пистолет, - протянул он руку, явно не рассчитывая на отказ. – Он ведь заряжен?
Наёмник глянул на Лафрамбуаза, и вынул оружие из-за пояса только после кивка инквизитора.
- Заряжен, - ответил он мистику, - так что будьте осторожны.
- Поверьте, хоть по моему виду и не скажешь, но я умею обращаться с огнестрельным оружием, - заверил его тот, и, взяв в руки пистолет, тут же навёл на меня, ловко взведя курок большим пальцем. Не самый простой трюк. – А теперь мы сможем наблюдать защитную реакцию той силы, о которой я говорил вам.
Гнев поднялся из глубин моей души – чистый и незамутнённый никакими иными эмоциями. Я слишком долго сдерживался, даже не говорил ничего, но терпеть и дальше издевательства этого надутого индюка я не собирался. С меня довольно! Мускулы напряглись будто сами собой, налившись силой, какой я давно в них не чувствовал. Вся слабость – одно из последствий трепанации – пропала без следа. Наверное, глаза мои сейчас налились кровью, как у быка. Под ногтями неприятно заломило. Между пальцев начали проскакивать мелкие зелёные искорки.
- Вот видите, - самодовольным тоном произнёс мистик, опуская оружие и возвращая его наёмнику, - как только что-то начало угрожать жизни пациента, сила сразу же запустила некий механизм… эммм… ответной реакции. Вы все видели искры между его пальцев, не лучшее ли это доказательство наличия той самой силы, в которую вы не верили, дорогой коллега?
В третий раз вынужденный признать правоту мистика врач только буркнул что-то неразборчивое.
- К тому же вы можете осмотреть кресло, к которому привязан пациент, - добавил мистик. – Думаю, результат окажется ошеломительным.
Лафрамбуаз вместе с мистиком, последовавшим собственному призыву, подошли к креслу и о состоянии этого предмета, к которому я был притянут ремнями, можно было судить по их лицам.
- Невероятно, - протянул, наконец, инквизитор, - оно ведь рассчитано на то, чтобы держать более крупных людей. Я многих видел в подобном кресле, но никто из них не сумел погнуть сталь, укрепляющую углы, не говоря уж о том, чтобы почти вырвать болты. Прежде я считал это невозможным.
- В некотором роде невозможное и произошло с пациентом, - заверил его мистик. – Вряд ли нечто подобное можно повторить даже намеренно пойдя на невероятный риск.
Мне надоело служить бессловесным подопытным, а может остатки гнева ещё плескались в моей душе, и я не сдержался.
- Быть может, вы скажете, наконец, как мне избавиться от этой силы, что разъедает мою душу? Как-то совсем не хочется остаться без неё вовсе.
- О, - воздел большой палец к потолку мистик, - это довольно несложно. Думаю, трёх лет в отдалённом монастыре на хлебе и воде, а также молитв каждый день и исповедей будет достаточно, чтобы очистить вашу душу, полностью изжив из неё разрушающую её чужеродную силу. Ну и впредь, конечно, стоит поменьше грешить.
- Отличный совет, - буркнул я, - да только если у меня нет этих трёх лет, что тогда делать?
- Что ж, это несколько более сложная задача, - ответил он. – Обычных татуировок, какими покрывали ваше тело прежде, будет недостаточно. Даже самые сильные символы сила, скрывающаяся в вас, разъест за считанные недели. Да и от ущерба душе нательные глифы,[24] увы, не спасут. Так что придётся прибегнуть к более радикальным методам, известным с древнейших времён. И кресло это для них подходит как нельзя лучше.
24
Глиф (др.-греч. γλύφω —