Я уже положил ладонь на мгновенно побуревшую ручку, когда в дверь в считанных дюймах от меня вонзился арбалетный болт. Тяжко вздохнув, я обернулся и увидел Скрипача. Стрелок с несколькими уцелевшими наёмниками из Во стоял на приличном расстоянии от меня. Оружие все, конечно, держали наизготовку.
- Убирайтесь прочь, - отмахнулся я, чувствуя, как снова начинает закипать гнев. – Никому не остановить меня.
В ответ в меня полетели арбалетные болты. Движением руки я обратил их в прах, прежде чем они преодолели половину разделявшего нас расстояния. Я ещё раз взмахнул рукой, направляя свою силу, которой ещё не умел как следует распоряжаться, в наёмников из Во. Они одновременно взорвались ошмётками плоти и фонтанами крови, забрызгав оставшегося невредимым Скрипача с ног до головы.
- Это пусть будет тебе уроком, Скрипач, - сказал я, прежде чем отвернуться обратно к особняку. – Их смерть на твоей совести.
Арбалетчик опустил своё грозное оружие.
Я отворил дверь особняка – бронзовая ручка почернела, и когда я отпустил её, стала выглядеть так, будто сделана лет сто назад. Я шагал через просторный холл особняка, и сила моя вилась вокруг меня, сплетаясь в узкие ленты отвратительных цветов, видимые даже простым людям. Правда, смотреть на них было некому. Все слуги, если они были в доме, попрятались по углам или попросту разбежались. Я поднялся по лестнице на второй этаж, где находился кабинет прелата Лафрамбуаза. Уверен, он ждёт меня, несмотря ни на что, хотя имел возможность покинуть город, да и остров тоже. Однако я был полностью уверен, что он дождётся меня, а заодно и в том, что вся торжественная встреча у дверей особняка была самодеятельностью инквизитора в красном плаще и Скрипача.
Подниматься по ступенькам пришлось быстро – под моими ногами, хотя те и были обуты в башмаки, дерево стремительно рассыхалось и распадалось, как будто теряя последние крохи той жизни, что держала его волокна вместе. Я прошагал по галерее второго этажа, портя отличный ковёр, на котором оставлял чёрные, будто выжженные пятна, и без стука вошёл в кабинет прелата. Лафрамбуаз сидел за столом, на котором в этот раз не было ни одной бумажки. Перед инквизитором стояла простая деревянная чаша, полная до краёв. На первый взгляд, в ней была просто вода, но я отчего-то сомневался в этом.
- Зачем ты пришёл ко мне, дьявол? – спросил Лафрамбуаз. – Решил искушать меня? Или поглумиться надо мной?
Мои губы против воли скривились в сардонической улыбке.
- То же самое, если помнишь, - объяснил я, - сказала, увидев меня, Гитана. А ещё раньше, Абеле. Видимо, всем кажется, что я столь неприятный человек, который готов на всё, лишь бы поглумиться над поверженным…
Я не нашёл подходящего слова. Они не были моими врагами, я не желал никому из них ничего дурного. Просто они оказались не на той стороне, а в случае с Лафрамбуазом уже скорее я сменил сторону. Но лишних слов и не понадобилось. Инквизитор улыбнулся мне в ответ.
- Бесславный конец, - произнёс он. - Conium maculatum в чаше с родниковой водой. Всё же мне кажется, это лучше цикуты, как считаешь? У неё не слишком привлекательные симптомы отравления.[60]
Я лишь пожал плечами в ответ – не имею ни малейшего представления, что он имеет в виду, а потому большая часть мрачной иронии прелата миновала меня.
- Я пришёл за мечом, который забыл в палаццо Дракулести, - сказал я, переходя к делу. – Отдай его мне, и делай что хочешь. Но знай, твой приятель в красном плаще мёртв.
- Он вовсе не мой приятель, - отмахнулся Лафрамбуаз. – Это излишне рьяный служитель из Высшего Трибунала. Как легко догадаться по цвету его плаща, служил он господину il rosso. Они ведь тоже пытались защитить Дракулести.
- Сколько же защитников оказалось у этого тирана, - покачал головой я. – А ведь я думал, что он отвратительное порождение чумы, с которым надо покончить раз и навсегда.
- Не надо повторяться, - махнул рукой прелат. – Мы уже обсуждали это.
Да уж, обсуждение вышло что надо. Я ведь уже был в этом кабинете – сразу после уничтожения бандитов на Агриа Грамвусе. Прежде чем отправиться в Колоду, я был вынужден посетить этот особняк. Скрипач попросту отказался отпускать меня, приказ прелата для него был законом. Впрочем, закончилась наша встреча так, что Лафрамбуаз, наверное, не раз пожалел о своём более чем настойчивом приглашении.
Я был мрачен и совсем не настроен разговаривать. В голове колотилась лишь одна мысль: «Время уходит»; а вместе со временем истощаются и мои шансы нормально внедриться в Колоду. И слова прелата, сказанные им вместо приветствия, вовсе не добавили мне хорошего настроения.
- Ты сегодня же возвращаешься в Лукку, - заявил он. – Мне это тоже не по душе, но послание из Авиньона настигло меня уже в пути, и отказать я не имею права.
- Что за послание? – опешил я от таких слов. – Что стряслось?
- Дракулести велено не убивать, - судя по тону, каким были сказаны эти слова, инквизитора это тоже не привело в восторг. – Он теперь стал отменным объектом для шантажа. На самом высоком уровне.
- Это как же?
Я ничего не понимал, и от сказанного Лафрамбуазом яснее не становилось.
- Слушай, и не перебивай меня, Рейнар, - отрезал он. – Мне всё это тоже совсем не по душе, но я вынужден подчиняться, а значит, подчинишься и ты, ясно?
- И весь наш хитрый план насмарку, - протянул я. – Мы обвели вокруг пальца князя Корвино со всем этим ложным арестом Скрипача и Гизберта. Даже дали Абеле сбежать, чтобы картина была достоверней. Я оказался вроде как сам по себе, и князь должен был оставить меня в покое, прекратить следить за мной. Ведь кто я такой без поддержки инквизиции? Всего лишь рейдер-неудачник, чья команда попала в рабство к Дракулести. Опасности для планов князя я не представлял и палок в колёса ему вставить тоже не мог. Для отвода глаз за мной даже погоню послали, весьма достоверно, кстати, вышло.
- Теперь всё это уже не имеет значения, - отмахнулся Лафрамбуаз. – Я получил прямые и недвусмысленные инструкции. Ты возвращаешься в Лукку, и будешь ждать – сколько и чего именно, даже я пока не знаю. Гизберт и Скрипач – возвращаются вместе с тобой.
- А Фантеска? – спросил я, очень надеюсь, что не слишком быстро.
- От этой ведьмы одни проблемы. Она, кажется, только и способна лишь на то, чтобы их порождать. Её заперли в монастыре, чтобы контролировать ту тварь, что зовёт себя Мастером Колоды. Нескольким аристократическим семьям Новой Венеции, видите ли, показалась замечательной идея иметь карманного безумца в качестве лидера крупной преступной организации. Вот они и передали после суда ведьму нам. Думаешь, почему за ней я отправил своих доверенных людей, а не тебя – вовсе не только потому, что хотел всё решить как можно скорее.
- Мне бы ведьму не отдали, - кивнул я, - несмотря на все серебряные кольца и какие угодно письма. Нужно было ваше присутствие, чтобы забрать её.
- Верно, - кивнул Лафрамбуаз. – Она вообще не должна была оказаться среди возможных кандидатов в твой отряд. Попала туда лишь потому, что Фюрстенберг слишком сильно ненавидит венецианскую инквизицию, считая её представителей предателями нашего дела. Он по собственной воле добавил эту твою ведьму в общий список.
Что ж, теперь я знал, кого стоит благодарить за знакомство с Фантеской.
- Но откуда у Дракулести появились заступники в самом Авиньоне? – спросил я, лишь бы потянуть время.
- Политика, - выплюнул слово Лафрамбуаз. – Я же говорил тебе в своё время о конвенте всех христианских владык, который готовится в Донауштадте. Город даже для представительности переименовали в Новую Вену. Так вот, Дракулести – идеальная возможность для шантажа целого королевства. Отличный туз в рукаве для теократа.
Меня немного покоробило это сравнение – прелат невольно напомнил мне о том, в чьих руках сейчас Фантеска.
60
Лафрамбуаз намекает на казнь Сократа, выпившего чашу с ядом. Долгое время считалось, что он был отравлен цикутой, но картина отравления ею не совпадает с описанием Платона о смерти Сократа. Она больше похожа на отравление болиголовом пятнистым (лат.