Вячеслав Иванович, также имевший соответствующую беседу с находящимся в изоляторе Султаном Бекоевым, достаточно емко проинформировал того о всех событиях, к которым фальшивый понятой был причастен. Не преминул рассказать и о смерти его соседки, сообщил, чьей жертвой она стала, и предположил в конце, какая судьба ждет самого Султана, когда капитан Волошин узнает наконец, где «спрятался» его «верный агент», которому он лично устроил и новый паспорт, и жилье. А когда крепко задумавшийся беглец из зоны спросил, что ему «скинут», если он даст показания, Грязнов честно нарисовал ему перспективы. Если он никого не «мочил», находясь временно на свободе, то, значит, обратно на зону, ну и дополнительный — сколько там? — срок за побег. И выбор был сделан. Султан рассказал, как Волошин передавал ему пистолет, как он сам положил его в указанное вторым ментом место, в подлокотнике, в машине, как вынимал чеки с наркотой и как потом подписывал все протоколы, будучи понятым.
Естественно, этим эпизодом участие Бекоева в преступной деятельности, которой занимался Волошин, не могло ограничиться, но в данный момент других фактов Грязнову не требовалось, это уже дело будущего. Однако обещание было им дано. В том смысле, что никто не узнает, где содержится Султан.
Ну а что касается Грицука со Швидко, тут и рассуждать особо не о чем. Суд, если сочтет возможным, переведет их из сообщников обвиняемых в свидетели или, может быть, ограничится условным наказанием — с учетом их искреннего раскаяния и явки с повинной. Это уж как повезет, и они сами об этом хорошо знают.
Так что вот, компания-то собирается внушительная. А когда лопаты станут копать глубже и шире, вообще неизвестно, какие залежи людской подлости откроются…
И что теперь?
— А теперь, — как бы подвел окончательные итоги Александр Борисович, — я предлагаю провести несколько отвлекающих и, напротив, некоторым образом провоцирующих наших фигурантов акций, которые позволили бы нам, уважаемые коллеги, в нужную минуту взять их всех скопом. Исключив при этом любую возможность их общения между собой. А задействован в операции будет, помимо нас с вами и согласно договоренности с руководством, спецназ ФСБ — во избежание возможной утечки, это понятно. Поэтому под ногами у «тяжелых» желательно все-таки не путаться. А в принципе, нам с Вячеславом дан карт-бланш.
— Дан приказ ему на запад, а ей в другую… — фальшиво затянул Филя, которому долгая серьезность во всех видах обычно претила. — Не, не то! На запад поедет один из них, на Дальний Восток — другой! Это нам, Сан Борисыч, понятно. Но вот у меня возник вопрос, дорогие мои начальники. А скажите вы мне, господа киллеры, раз уж вы взялись за этот не самый почтенный труд, вы что же, и «контрольные выстрелы» собираетесь сами производить? Или все-таки поручите это дело тому, кто умеет лучше?
— Филя, не наглей, — хмыкнул Голованов и дипломатично разъяснил остальным: — Возможно, его выражение «не путаться под ногами» малость задело. Как профессионала.
— Нет, зачем же, грамотно сформулировано, — не меняя сосредоточенного выражения лица, кивнул Турецкий. — Но есть существенная поправочка, уважаемый Филипп Кузьмич. Да, мы — киллеры, как вы изволили выразиться. Но мы с Вячеславом не убийцы — это во-первых. Отстреливаем выборочно — во-вторых. А если уж совсем честно, так сказать, в-третьих, то даже и не отстреливаем, а ловим на мушку. Предоставляя последнюю акцию вам. А вот теперь, если позволите, два слова о самих акциях…
Двое подполковников из МУРа — Александр Савостин и Николай Арбузов — неторопливо поднимались по красиво оформленной искусственными вьющимися растениями мраморной лестнице казино «Вертушка» на второй этаж, где размещались небольшой уютный ресторан, подсвеченная снизу круглая танцевальная площадка и несколько индивидуальных кабинок, предлагающих гостям краткое уединение.
«Уединяться» муровцы в настоящий момент, естественно, не собирались. Им было «назначено».
Несколько дней назад Сергей Сергеевич Межи-нов, который, собственно, и «курировал» московские игорные заведения, вел переговоры с Тофиком Гасановым, хозяином этой «злачной точки». Он предлагал, ни много ни мало, сменить «крышу», что, по его мнению, было бы вполне нормально и естественно, а на взгляд Тофика казалось полнейшим абсурдом.