— Он убил моих родителей. — сказал Джеймс. — И родителей Лили.
Дамблдор печально покачал головой.
— Да, это были страшные времена, но тогда у Волдеморта были данные только о тех, чей индекс выше семидесяти. Сейчас у него есть полная база данных, и ситуация чрезвычайно обострилась. В любой момент она может выйти из-под контроля. И самое неприятное, что, несмотря на ту кровавую бойню, несмотря на все зверства Пожирателей Смерти, некоторые особые встали на защиту Волдеморта. Это как раз те самые, чей индекс менее пятнадцати процентов.
— Не может быть!
— Да, Джеймс. И их немало. Все тот же отвратительный страх смерти толкает людей на ужасные поступки.
Поттер посмотрел на Блэка. Тот сидел с совершенно каменным лицом.
— И это еще не все, — продолжал Дамблдор. — Часть чистых, узнав, зачем Волдеморту Избранный, теперь мечтает заполучить его себе. Это понятно, они получат возможность манипулировать интересами особых, в их руках фактически окажется панацея. Но и на этом борьба интересов не заканчивается. Есть часть особых, чей индекс свыше пятнадцати, и они хотят заполучить твоего сына, чтобы иметь гарантии неприкосновенности, держа его в заложниках.
— Это какое-то безумие! — сказал Поттер в отчаянии.
— Что же вы предлагаете, сэр? — холодно спросил Блэк.
— Пока я предлагаю ждать. Время — лучший союзник. Самое важное — суметь вовремя вступить в игру.
— А как же Гарри? — спросил Блэк, глянув на Поттера.
— Есть один способ, который поможет защитить его, — задумчиво проговорил Дамблдор.
— Код «Хранитель»? — быстро спросил Блэк.
— Да, — Дамблдор посмотрел на Поттера и Блэка. — Интегрировать ментотела и закодировать данные в ментотеле Хранителя.
Стало темно. Сначала Ремус подумал, что воспоминание сейчас изменится, но потом почувствовал, что Поттер просто зажмурился.
— В этом приеме тоже есть свои недостатки, — прозвучал голос Блэка.
— Понимаю. Но это лучшее, что мы можем сейчас предпринять, — ответил Дамблдор. — Я понимаю всю сложность и ответственность этой операции и предлагаю на Хранителем себя. Джеймс, мне важно твое мнение. Решение должен принять именно ты.
Такого состояния отчаяния, бессильной паники, ужаса и тоски Ремусу переживать еще не доводилось. К горлу подступил болезненный комок и на глаза навернулись слезы.
— Я должен подумать, господин премьер-министр. Я могу попросить у вас полчаса на размышления?
— Безусловно. Но стоит поспешить. В нынешней ситуации нам дорога каждая минута.
Воспоминание изменилось. Блэк, капрал и Поттер стояли на берегу какого-то озера под деревом, ветви его свисали до земли.
— Ты можешь не задавать мне этот вопрос, Джеймс, ты знаешь, что я отвечу, — сказал Блэк, глядя в глаза Поттеру. Ремус перестал дышать. Он никогда не видел такого взгляда. И вдруг ощутил внутри себя такое тепло, радость, облегчение, счастье, любовь, преданность, нежность и бесконечную благодарность… Его мозг заблудился в этих эмоциях, они сменяли одна другую, накладывались друг на друга, сердце стучало гулко, по щекам потекли слезы, в этот момент он любил Блэка, как мог бы любить брата или отца, или даже самого себя. Все его существо рвануло к верному другу и заключило того в крепкие объятия. Он ощутил, как пальцы ерошат волосы на его голове, как ладонь хлопает по спине.
— Ты меня задушишь, Сохатый! — просипел Блэк ему прямо в ухо.
— Бродяга! Брат!
Ментограмма закончилась, но Ремус все еще продолжал задыхаться от переполняющих его чувств.
Он снял шлем, вытащил коннектор, вытер ладонями лицо и увидел, что Блэк не спит. Тот лежал на боку, подперев голову рукой.
— Как в кино, верно? — Блэк самодовольно усмехнулся.
Ремус молчал. У него никак не вязался в голове образ капитана Блэка из загруженной ментограммы с капитаном Блэком, которого он видел сейчас перед собой.
— Блэк, — спросил Ремус, — вы нормальный?
— Я — чистый, — ответил Блэк, снова лег на спину и закрыл глаза. Он все еще улыбался.
Ремус поднялся и закурил. Дело оборачивалось совсем другой стороной. В этой тайне не было стратегического расположения боевых частей, планов наступления или формул секретного оружия, все было гораздо проще и вместе с тем куда сложнее.
— Идиот! — Ремус треснул себя по лбу. Да ведь Блэк просто боится, что я нарочно выведал у него копию кода. И на всякий случай прописал его на ментотело капрала… Какой же я идиот! Но мне и в голову не приходило!.. Черт, я ведь совершенно не разбираюсь в ментотехнологиях! Но я должен объяснить и доказать им, что я обычный человек, что за мной не стоят ни чистые, ни особые, ни Волдеморт, ни сам черт с рогами…
Ремус принес свой спальный мешок и накрыл им капитана Блэка. Нет. Просто Блэка.
5
— А я думаю, чего так жарко?!
Ремус обернулся. Блэк сладко потягивался.
— Вы, похоже, глубоко погрузились, доктор: спальник, завтрак… Да и спал я, судя по всему, куда больше положенных четырех часов. Теперь вот все тело ломит.
Блэк выбрался из спальника, сделал несколько энергичных махов руками и наклонов, вытащил комбинезон и стал одеваться.
— Я тут заварил кофе, — сказал Ремус.
— Да, я чувствую, спасибо. И, раз уж вы так любезны ко мне сегодня, то киньте пакет чистых носков.
Ремус почувствовал себя задетым, но решил, что в нем говорит старая обида. Он вытащил из кармана своего рюкзака упаковку с носочной протомассой и протянул ее Блэку.
— Извините, это не мои, и запомните — я предпочитаю однотонные, — Блэк улыбнулся и выдавил в рот зубную пасту.
Ремус в задумчивости похлопал пакетиком протоносков по ладони, а потом поднял взгляд на Блэка.
— Удивительное дело, — сказал он. — Сегодня ночью я видел смелого человека, верного друга, неужели инициация превращает даже таких людей в клоунов? Страшновато за себя…
Блэк перестал полоскать рот. Ремус поднял свой спальник и принялся сворачивать его. За спиной раздался плевок.
— Не понял, — сказал Блэк ледяным голосом.
Ремус оглянулся и насмешливо посмотрел на капитана.
— Видимо, это тоже один из побочных эффектов инициации.
Блэк сел по турецки и рассмеялся.
— Все ясно, — сказал он. — Вы не только погрузились, но и прониклись! Я предупреждал Джеймса, когда он заливал на карту воспоминание об этих дурацких объятиях, помните, я вам говорил вчера, что был против кое-каких моментов?
— И были правы. Вам, похоже, с легкостью удается пускать людям пыль в глаза. Особенно тем, которые вам доверяют.
Ремус запихивал спальник в рюкзак, когда увидел рядом с собой босые ступни Блэка.
— Когда клянешься мне, что весь ты сплошь, служить достоин правды образцом,
я верю, хоть и вижу, как ты лжешь, — продекламировал Блэк.
— Это еще что такое? — спросил Ремус, выпрямляясь.
Блэк смотрел на него сверху вниз. Он стоял слишком близко, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности. Ремусу пришлось отступить на шаг, чтобы восстановить некоторое эмоциональное равновесие. Блэк закрыл глаза, опустил голову и трагическим голосом произнес:
— Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне, и, кажется, довольны мы вполне!
— Вы перегрелись, капитан, мне действительно не стоило накрывать вас…
— Док, а ведь вы наверняка рады, что мы остались в этом прекрасном осеннем лесу один на один… Что случилось? Вы смущаетесь? Так же, как в тот день, когда увидели меня впервые?..
Ремусу стало душно и неуютно. Он отступил еще на шаг. И еще. Блэк ступал за ним босиком прямо по заиндевелому хрустящему опаду. Потом сделал ловкий выпад и поймал Ремуса за руку.
— Куда же вы, док?