— Свиноедов поджигай!!! Эдуард Арсеньевич онемел от услышанного. Леопольд отпустил его пиджак и тоже стоял с открытым ртом.
— Не загорится — произнес Эдуард Арсеньевич.
— Еще, как вспыхнет — ответил Репейс, а Свиноедов материализовавшись из воздуха, пробежал по Рыжей бороде, который оставался на земле, полагая, что лучше притвориться мертвым, чем продолжать участвовать в не самых приятных событиях и тем самым лишний раз, показываться на глаза товарищам, да и этим тоже.
Эдуард Арсеньевич не верил своим глазам. Свиноедов все тот же, но в грязном пиджаке, порванном на рукавах, бежал с факелом в руках. Леопольд Сигизмундович вспомнил об исторической миссии и с прежним криком — Изыди сатано!!! Бросился наперерез Свиноедову, но снова произошла оказия, только на этот раз Эдуард Арсеньевич не упомянул, ни голосом, ни мыслью, — пресловутого Паскудина, но именно он в очередной раз вмешался в ход исторических событий, поставив подножку Леопольду, и вновь ехидно произнес.
— Мое почтение многоуважаемый, извините, ваше превосходительство.
Иннокентий Иванович подумал, что нехорошо, так обращаться с генералом, как сам Леопольд Сигизмундович, видимо забыв свое привычное изречение, закричал.
— Полки налево!!!
К счастью товарищей, полки еще не вышли на исходные позиции. Ироним Евстратиевич не хотел вставать с земли, резонно полагая, что так будет лучше и, еще соображая, как обо всем случившемся сообщить отцу Питириму, додумать он не успел. Иван Васильевич вместе с братьями близнецами сбили с ног товарища Ефимози, но было поздно. Мемориал вспыхнул, как стог сухого сена.
— Проклятие!!! — взвыл Толстозадов.
— ‘’Кажется, товарищи сегодня взяли верх’’ — подумал профессор, правда в этом он все же сомневался.
— Страшно — прошептала Инна.
— Да доча — поддержала Карина Карловна, и профессор впал в еще большее сомнение.
Мемориал же горел ярким пламенем. Мужичонка в фартуке так и стоял с метлой в руках. Через полминуты на месте мемориала образовалась большая, черная воронка диаметром в пару метров, куда быстро стало засасывать посланцев иных миров, при этом они перепутались; Толстозадов, Паскудин, братья близнецы, товарищ Ефимози, Леопольд Сигизмундович, товарищ Репейс, Свиноедов, — еще мгновение и воронка закрылась, оставив вместо себя черное пятно с золой и пеплом.
— Ироним где ты? Нам нельзя друг без друга, мы в одной связке, всегда в одной связке — голосом искал друга Иван Васильевич.
— Здесь я, Ваньша. Никуда не делась связь. Только говорил я тебе сучьему сыну, похабнику, что дело серьезное. Завтра же на исповедь к Адриану!!! — с полной силой прозвучал из темноты голос Иронима Евстратиевича.
— Завтра оно и видно будет — пробурчал Иван Васильевич, убедившись, что с Иронимом все в порядке.
— Эдя, а ты с кем? — раздался голос Карины Карловны, и профессор отметил про себя, что голос Карины обрел нормальную интонацию.
— Что значит с кем? — переспросил Эдуард Арсеньевич, стряхивая пыль со своих далеко недешевых брюк.
— В прямом смысле Эдя? — наступала Карина Карловна.
Инна испугано озиралась по сторонам.
— В деревеньку поеду. Корову куплю — стонал Рыжая борода, то ли вправду повредившись при падении, то ли, изображая из себя жертву, чтобы не было лишних вопросов.
— Снова ты Карина за свое. Какая разница с кем? Товарищ Репейс понятно сказал:
Плюс два сантиметра и должность на прежнем месте. Что еще нужно? Чтобы служить на благо ‘’Грядущего общества’’, а то, не дай бог, окажешься на месте несчастного господина Свиноедова, и будут тебя в розыск размещать, только во времена военного коммунизма эти объявления не дойдут, Кариночка.
— Это точно господин помощник делегата — вмешался в разговор Иннокентий Иванович, помогая подняться на ноги Ирониму Евстратиевичу, который снова взялся за свое.
— Смотри мне Ваньша, не отвертишься. Сам сказал: мы в одной связке, похабник проклятый. Я тебе ''Грядущее‘’ общество’’ не дам позорить. Сам, небось, видел, как оно все серьезно.
Иван Васильевич ничего не отвечал, а лишь бурчал себе под нос.
— Там видно будет, знаем мы вас.
— Васю Зерножраева вспомни!!! — продолжал Ироним, и вновь Иван Васильевич лишь пробурчал.
— Вася, Вася, что мне Вася. Если бы он мне свою тайну открыл с этой книжкой, тогда бы Вася Зерножраев, а так поживем, увидим. Жрать охота, мать его, еще бы выпить.
— Действительно, господин Подкулачник, сильно хочется — подал голос Рыжая борода и посмотрел на трудно различимую в темноте Инну, которая преобразившись, сейчас напоминала женщину с номером один, может с номером два, только Рыжей бороде было все равно, поскольку жизнь с каждой секундой возвращалась к нему, не меняя своих священных основ…
<p>
</p>
… Жаль Митрофан, товарищ Репейс не взял нас в финальный акт — угрюмо произнес Архип Архипович.
— Не обижайся, товарищ Репейс лучше знает, да и ларец уничтожен — ответил Митрофан Андреевич.
— Что теперь будет? — с нескрываемым интересом спросил Архип Архипович.
— Пока не могу ответить, сам еще ничего не знаю.
Архип Архипович глубоко вздохнул, еще глубже затянулся едким табаком.
— Ты Митрофан пока здесь будешь, бабку Наталью не пугай, а то моя Люба говорит; ей все время сотрудники НКВД мерещатся, и сам Сталин заходит в гости, хорошо хоть детей живьем не ест.
— На этом хоть спасибо — засмеялся Митрофан Андреевич…
<p align="right">
</p>
<p>
</p>