Эдуард Арсеньевич начал поворачивать, чтобы остановиться у одного известного заведения под названием ‘’Русский крест’’, но передумав, вернулся обратно, вызвав неудовольствие сидящей рядом Леры.
— Эдя я что-то не поняла. Мы ужинать будем или поедим в другое место? Если в другое место, то давай в Элит-Асторию на улице Ельцина — первого.
— Второй Ельцин у нас, что ли был — произнёс себе под нос Эдя.
— Не тупи Эдя, прекрасно знаешь, что у нас их пять штук, этих Ельциных.
— Не Ельциных пять штук, а улиц, — Лера, улиц имени великого реформатора, у нас пять штук; Ельцина1, Ельцина2, Ельцина3…
— Эдя он мужик был пьяный и ущербный в речи. Он Ельцин, а не Ельцина. Ельцина его жена — Лера сверкала глазами, не уступая Эде.
— Слушай Лера, давай помолчи. Я имел в виду; улица Ельцина 1, Ельцина 2… и так далее до пяти. Еще шестую одобрили, от проспекта ‘’Демократии‘’, к району ‘’Борцов имени президента Буша — старшего‘’, — пояснил Эдуард Арсеньевич.
— Спасибо Эдя за то, что и без тебя знаю. Только вот что Эдя, ты мне с ужином не тяни, а то, как помыкаешь, так и потыкаешь свой двухвершковый — Лера говорила, слегка обиженно.
— Надоела ты с этим вершками. Пойду скоро в клинику доктора Шабанеуса. Вытяну, сколько надо будет — выпалил Эдуард Арсеньевич.
— Не получится сильно-то Эдя, может порваться — Лера захохотала, улыбаясь.
Эдуард Арсеньевич скривился, замахнулся, от этого машина чуть не влетела в столб. Эдуард Арсеньевич спохватившись, выровнял автомобиль. Они проехали совсем чуть- чуть, как громкоговоритель автомобиля полиции, заставил их остановиться. Эдуард вышел нервной походкой. Незадачливый инспектор уже стоял навытяжку, видя на пиджаке Эди грозный значок, и только сейчас разглядел через грязь специальную символику на номерном знаке автомобиля.
— Чего ты орешь в свою дуду!!! — закричал Эдуард, видимо желая выместить свой гнев на постороннем человеке.
— Виноват господин помощник делегата государственного совета — громко прокричал инспектор в звании старшего сержанта. Эдуард Арсеньевич хотел записать данные инспектора, чтобы того поставили на вид за неуважение к помощнику делегата, но Лера не утерпев задержки, закричала из окошка ‘’круйзера’’.
— Эдя поехали уже. С голоду меня хочешь уморить!
Эдуард Арсеньевич махнул рукой в сторону инспектора, тот перевел дух, затем перекрестился возле своей полосатой машины.
Через десять минут они, вернувшись в обратном направлении, занимали столик в ресторане ‘’Русский крест‘’.
Вернувшись, домой Эдуард Арсеньевич, к радости Леры, не помышлял о точении своего двухвершкового. Лера, пощелкав программы на двухметровом телевизоре, отправилась принимать ванну, нежась в обилии белоснежной пены. Эдуард долго и нервно искал нужную ему визитку, когда нашел, успокоился, лег на диван, закрыв глаза и повторяя про себя.
— ‘’Смышляев Иннокентий Иванович ‘’.
Утро пробудило в Эдуарде страх, который проснулся вместе с первым глотком капучино. Дома все было хорошо. Прошедший вечер успокоил нервы, но нужно ехать на службу, там то и обитает неизвестно откуда взявшийся страх в виде черно-белых, мрачных людей. Еще и Процентов — сучий потрох. Но этот, ладно, бог с ним, пока что. Хотя сегодня точно вызовет, чтобы как следует покрутить...
Эдуард вошел в спальню, там возле огромного зеркала одевалась Лера. Ее облик резанул измученный мозг, была она облечена в белье матово белого цвета с прозрачными вставками на сосках и части лобка. Внимательно подбирала нужные на сегодня колготки. Эдуард представил себе жирную рожу Процентова разглядывающего его секретарку.
— ‘’Заберет сука, обязательно заберет‘’.
Эдуарду захотелось заплакать от бессилия. Он на какое-то время забыл о черно-белых людях, и о том, что хотел записаться сегодня к доктору Смышляеву, приблизительно на субботу.
‘’Нужно к Шабанеусу сходить. Пусть посмеются один-два раза. Зато потом все будет в норме. Если сантиметров пять-шесть вытянуть. Ладно, это на той неделе, сейчас ни до этого’’.
Лера уже нарядилась в вызывающе сексуальное платье. Улыбнувшись, посмотрела на Эдуарда.
— У тебя поскромнее ничего нет? — спросил он.
— Эдя что не так? Ты меня иногда удивляешь. Не нравится, значит, сегодня потерпишь — снова засмеялась Лера, нарочно приподняв платье до самых трусиков, со стороны правой ляжки.
— Пошли уже — прорычал Эдуард, стараясь не смотреть на свою искусительницу
<p>
</p>
Здание государственного значения встретило его и Леру обычным образом. Первая половина дня прошла без происшествий. Все те же людишки, все те же проблемы. После обеда появился первый вестник неприятностей. Вчерашний инвалид заглянул в кабинет, затем, не дождавшись реакции со стороны хозяев, оказался внутри. Его глаза пожирали Леру. Эдуард Арсеньевич хотел сплюнуть, от того, что такая образина и та зарится на формы его помощницы. Лера же провоцировала Эдю, специально выйдя навстречу озабоченному инвалиду, чтобы тот разглядел ее поближе, почувствовал аромат ее духов, флюидов недоступной для него женщины. Инвалид снова потерял дар речи, а Лера от этого начала сильно хохотать, ее груди поднимались выше, затем опускались ниже. На лице небритого инвалида вот-вот должна была появиться свисающая слюна, а в мешковатых штанах уже обозначился контур нетерпимости. Эдуард Арсеньевич понял, что наблюдает, как раз за ширинкой инвалида. Глаза не могли обмануть и, ко всем известным чертям, там торчал огромный пик демократии. Этот пик оттягивал ткань и готовился порвать ее, чтобы оказаться на свободе под противный смех Леры, и крайнее бешенство Эдуарда Арсеньевича: — ‘’Хватит к черту с этим озабоченным’’ — подумал Эдя, выскочив из-за своего стола.