Ричард Третий… Макбет… Когда-то кровь леденела при одном их имени. Смешно, не правда ли? Да этих шекспировских злодеев мог бы — как наивных простаков — научить любой эсэсовец. И счет отрубленным головам шел не на единицы, как когда-то, а на тысячи, десятки тысяч…
Наши свидетельства нужны. Нужны Истории, Будущему, нашим потомкам».
Но вдруг мысль неожиданно поворачивает и бежит в другую сторону. На мгновение представляю себе Будущее, таким, каким оно вставало когда-то в наших далеких мечтах… Войн нет и в помине, с ними давно покончено, а все накопленное оружие взорвано на дне океана и в космосе. Молодежь не должна знать о том, что когда-то проливалась кровь: книги о войне изъяты, доживающие свой век старики дали обет молчания. Отныне на земле царят только доброта, любовь и веселье.
О, если бы т а к было! Нет, мы, ветераны войны, не самолюбивы и готовы утопить в Лете наш горький опыт, чтобы ничто не напоминало людям Земли о безумном и постыдном прошлом. Только можно ли отсечь будущее от прошлого, даже в мечтах?
Вернер осторожно дотрагивается до моего плеча, проверяя, не заснул ли я. «Галстук в порядке? Расческа не нужна?» — спрашивает он, направляя на меня зеркальце. Догадываюсь о каком «месте» шла речь. «Мы едем в гости?» Кивок. «А к кому?» — «К своим! — в голосе Вернера слышатся теплые нотки. — К своим, Александр».
Просторный, современных форм, зал заполнен народом. Мерный гул голосов напоминает гул пчелиного улья. Многие из присутствующих, как видно, давно знакомы друг с другом. Однако, пока до официального начала встречи остается еще несколько минут, все разговаривают вполголоса. Таков порядок.
По залу проворно и деловито снуют молодые парни в белых курточках, ловко, будто играючи, расставляют на длинных столах приборы, бутылки, блюда с холодной закуской. В стороне, у окна, еще один стол, без стульев — на нем высятся белые горки тарелок, а рядом выстроились тележки с электрокухнями, над которыми витают всякие вкусные запахи.
«И вы здесь!» Генерал Алексей Кириллович Горлинский, оказывается, только что приехал с делегацией и пребывает в несколько приподнятом состоянии: седая прядь молодецки откинута назад, глаза за очками приветливо блестят. Он с кем-то разговаривает, и вся его фигура, стройная, по-юношески подтянутая — предмет моей бессильной зависти, — выражает, любезность и интерес к собеседнику. Но кто он, этот немец, тоже высокий и стройный, с тонким, подвижным лицом, разговаривающий с моим «шефом»? Где-то я его уже видел. И вдруг будто обнаженный провод коснулся меня на мгновение, обжег током. Ну, конечно, этот мужчина, с которым так оживленно беседует наш генерал, тоже генерал, легендарный генерал Герт Бастиан, возглавивший движение за мир среди военнослужащих западногерманского бундесвера и уволенный командованием из его рядов.
О чем говорят два генерала — русский и немецкий? Конечно же, и о прошлом, и о будущем. То и другое, по выражению Алексея Кирилловича, любящего прибегать к сравнениям, так же не может существовать порознь, как тело и голова. Наш генерал старше своего собеседника на добрый десяток лет, за его плечами — годы боев, горечь отступления, отчаянная, невиданная в своем упорстве защита разрушенного Сталинграда и радость первой победы. А еще через два года долгожданная встреча с союзниками на Эльбе, у немецкого города Торгау. Как братья, обнялись тогда русские и американцы, и никто из наших воинов, не желая омрачать этот счастливый, долгожданный момент, не сказал, что поздновато пришли к ним на помощь заокеанские собратья по коалиции… Нет, у наших людей широкая душа и щедрое сердце. Да и не хотелось заглядывать в прошлое во имя будущего. Герои-победители думали о близком мире, о завтрашнем дне — высоком и чистом, как весеннее небо, без взаимных подозрений, без войн…
Западногерманский генерал тоже помнит те дни. Но тогда он был еще не генералом, а молодым лейтенантом, горько переживавшим позор своей родины. Потребовались годы — годы мужания и пересмотра казавшихся вечными «истин», чтобы прийти к выводу, что поражение гитлеровской военной машины явилось спасением для Германии и немецкого народа. Отсюда прямая линия размышлений вела к анализу сегодняшнего положения ФРГ. Чем ей суждено стать — существенным звеном мирного сотрудничества европейских народов или же плацдармом войны, стартовой площадкой для американских ракет? Нет, генерал не сразу встал на путь борьбы с воинствующими политиками из Бонна и Мюнхена. Он думал, взвешивал, советовался с товарищами. И только тогда, когда нашел единомышленников, понял: пришла пора действовать. Они стали выступать на собраниях, на митингах, на манифестациях, призывая к разоружению и миру. На них обрушились всякого рода «санкции», но они не сдавались. Пришлось уйти в отставку, чтобы продолжать борьбу. «Теперь почтения меньше, зато больше независимости!» — с улыбкой замечает отставной генерал. «Но сейчас, — добавляет он, — мы уже не одни, нас много, несмотря на политические различия. У большинства населения ФРГ, как и у вас, советских людей, есть общая, самая главная забота — предупредить войну, остановить бешеную колесницу Марса».