И сказал мне: сын человеческий! Оживут ли кости сии?
Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это.
И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие! Слушайте слово Господне!»
Так говорит Господь Бог костям сим: вот Я введу дух в вас и оживёте. И обложу вас жилами и выращу на вас плоть и покрою вас кожею и введу в вас дух, — и оживёте и узнаете, что Я — Господь.
Я изрек пророчество как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них.
Тогда сказал Он мне: изреки пророчество духу, изреки пророчество, сын человеческий, и скажи духу: так говорит Господь Бог: от четырёх ветров приди дух и дохни на этих убитых, и они оживут.
И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, — и они ожили, и стали на ноги свои — весьма, весьма великое полчище.
И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии — весь дом Израилев. Вот они говорят: «иссохли кости наши, и погибла надежда наша: мы оторваны от корня».
Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ мой, из гробов ваших, и введу вас в землю Израилеву, и узнаете, что Я — Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживёте…»
Едва лишь Фома промолвил это, как лежащие на поле костяки поднялись. И два войска восстали, но не для битвы. В полном безмолвии они стояли, смешанные, азиаты рядом с нашими воинами. Они стояли, озаряемые отблесками, и смотрели вверх, где наливалась кровью Луна, и в вышине, над полем, стояло другое поле, заполненное бронзовыми латниками, а выше парил грозный каменный Город.
— Верую, Господи! — заорал Рома срывающимся голосом. — Прости меня, Господи, за идолопоклонство! Я просто не знал, не видел!.. Верую во Святую Троицу и воскресение мертвых!
Тут отважный Игоряха заговорил нараспев, иногда переходя на пение и время от времени запинаясь:
— Ныне отпуща… отпущаеши раба Твоего, Владыко… по глаголу Твоему с миром: яко видеста… яко видеста очи мои спасение Твое… свет… свет во откровение язы́ков и славу людей Твоих, Израиля.
И едва только он это промолвил — исчез верхний каменный Город. Потом исчезло бронзовое войско. А потом и нижнее войско растворилось во мраке. Мы стояли, охваченные тайной, точно каким-то невидимым дымом, пока не начала просвечивать бледная Луна.
— И охота была тебе, Фома, читать Иезекииля? — пробормотала Ирэн. — Как будто мы сомневаемся в твоих познаниях. Когда ты прекратишь мешаться в дела, в которых не понимаешь?
— Дело не во мне, Ирэн, — мрачно и очень спокойно ответил он. — Дело не во мне, а в тебе. Я, быть может, и не понимаю некоторых дел, но, кажется, это к лучшему? Ты вон понимаешь: недавно убила человека, сегодня — ещё двоих. Ты на грани сатанинской пропасти. Ещё один шаг — и ты себя погубишь своим пониманием, и всех нас заодно. Так что это не мне нужно прекращать, а тебе — оставлять игру в кости со Злом. Диавол — шулер по определению. И тебе никогда не обыграть его. Остановись, подумай, пока жива!
Ирэн ухватилась за голову обеими руками.
— О несчастье! — простонала она через несколько секунд. — Дело зашло слишком далеко и, похоже, ты прав. Но мы не смеем, не можем вылезать из этого дела, не закончив его! Как же поступить, о Господи?
— Где мы? — спросила Виола.
— На рязанском берегу, — отвечала Ирэн. — Здесь всё пропитано кровью. Эти видения: монголы, русичи — неспроста. Здесь действительно без счёта воинов полегло. Страшные, языческие места: Здесь поклонялись Перуну аж до XIII столетия, людей приносили в жертву. Так всё напряжено — ужас. И как только люди умудряются жить в таких местах?
Она достала карту и долго всматривалась в неё при свете луны.
Всматривалась и озиралась. Но время шло, и она ничего не могла сказать. Потом вдруг пошла назад и вскарабкалась на «жигуль», на какую-то штуковину, укреплённую сверху. Долго она оглядывалась окрест. Потом сказала:
— Есть ли у кого зажигалка или спички?
— У меня есть потайной фонарик, — ответил отважный Игоряха.
— Давай сюда.
Он протянул ей фонарик, и она принялась рассматривать план под синим лучом, от которого страшные отблески ложились на её лицо и руки.
Наконец Эйрена медленно опустилась на землю.