Голоса были так нежны, так полны любви, будто обсуждается новорожденный младенец. Джералд откинул Томми свой старый двухместник, когда сам обзавелся новеньким «бентли». И недели не прошло — эта катастрофа. Доктор сказал — если б выжил, остался б калекой. В мыслях не умещается — Джералд и вдруг калека. Ужас просто. Иногда его бычье здоровье раздражало прямо до ненависти. Был силен и глуп, как животное. И, как животное, мгновенно и глупо погиб, с трубкой во рту, выжимая по семьдесят миль. Невозможно, невозможно забыть, как Томми тогда прибежал в тот вечер прямо из больницы. Совершенно ошарашенный. Сто раз повторял в одних и тех же словах что случилось.
— Понимаешь, Энн, — он поворял, повторял, — сперва я его даже не узнал. Ну, вот незнакомый кто-то, и все.
А у нее, сквозь весь ужас — странный, леденящий ужас, так тогда казалось, — немыслимая, новая радость билась в потемках сердца. Джералд это сделал ради меня. Наконец-то. И недели не прошло после похорон — сказала Томми, что любит.
Как странно: люди, может быть, скажут, да ведь и говорят, почти наверняка говорят, что вышла за него ради денег. Мы теперь будем богаты. У Джералда было все — Кембридж, вылазки в Монте-Карло, деньги на актрисуль. Теперь все это будет у Томми. Шутка, конечно, и у Томми даже не умещается в голове. И никогда не уместится, это Энн ему обещала.
— Ну вот вам, пожалуйста.
Эдвард открыл садовые ворота. И, качаясь на них, как мальчишка, махал шляпой Морису, Томми, а те прокатили мимо и дальше, вокруг солнечных часов, к подъезду. Морис слишком резко свернул, заехал в газон колесом, придавил траву.
— Ох, прости за ради Бога, — попросил у Томми, выпрыгивая. — Я испохабил твой дивный лужок.
Остальные, потягиваясь, еле переступали на затекших ногах. Собрались под навесом крыльца. Эдвард закрыл ворота и бежал вприпрыжку к ним через сад.
— Прямо не верится, — кричал он Мэри. — Как на рождественские каникулы приехал.
— Как! — Памела удивилась. — Вы уже здесь бывали?
— Было такое дело, — Эдвард ухмыльнулся.
— Ты в звонок позвони, Томми, — сказал Морис.
Томми не без торжественности приблизился к двери, позвонил. Все ждали. Теперь, когда стихли моторы, тишина стояла мертвая. Слышно, как каплет с парковых вязов.
— Дома нет никого, — заключил Эдвард.
— Рань же дикая, — Морис как будто перед кем-то извинялся. Странно, что об этом никто не подумал. Все виновато переглянулись.
— Еще, наверно, не встали, — решила Маргарет.
— Может, на время смоемся?
— Пошли на станцию, и оттуда им устроим подъем, — предложила Мэри.
Но Томми с решимостью, всем напомнившей о том, кто в доме хозяин, снова нажал на звонок. Все ждали. Было холодно.
— Пива, случаем, не осталось? — справился Эдвард. Мэри затрясла головой. Эрл, остававшийся на приставном стульчике, теперь выкарабкивался, осторожнейшим образом, чтобы не потревожить Жоржа, который уже снова заснул безмятежным сном.
— Вот что мне нравится, — Эдвард счастливо улыбался, — звонка ты тут не услышишь. Так он далеко. А знаете ли вы, — он повернулся к Эрлу, — что звонок звонит по крайней мере за четверть мили отсюда.
— Неужели? — вежливо удивился Эрл.
— Да не верьте вы ему, мой милый, — вставила Маргарет, — он просто пользуется вашей невинностью.
— Видно, просто испорчен звонок, — сообразил Томми.
— Лучше оставить их в покое до завтрака, — сказала Мэри.
Но Томми строго покачал головой. На карту была поставлена честь хозяина дома. Мэри даже жалко его стало. Бедненький, и попал-то, как кур во щи, не он ведь затеял эту дурацкую вылазку. Идею предложил Морис, естественно, и, конечно, с подачи Эдварда. Вчера, положим, под мухой, казалось — ах, как весело, — влезть в машины и промчать сквозь сонные пригороды с пеньем и воплями. Всегда забываешь, до чего муторно на машине тащиться. Как тогда, жуткая просто история, когда Эдвард за пять минут всех подбил кинуться в Пензенс[29].
Кончилось все, натурально, отелем в Борнмуте, где кормили ниже всякой критики.
Томми крепко стукнул железным молотком. Полое эхо прокатилось по дому. И — никакого ответа.
— Это, должно быть, необыкновенно старинное здание, — заметил Эрл в своей чинной, учтивой манере, и все покатились со смеху.
— Давай-давай, Томми, — хохотала Энн.
Томми, с улыбкой, стукнул четыре раза. Где-то, в недрах дома, залилась собака.
— Что-то начало материализоваться, — заключил Эдвард.
— Это во-ой соба-аки, Ватсон! — Морис вошел в любимейшую роль своего репертуара.
Эдвард скорчил кошмарную рожу. Внутри дома грянул взрыв, пистолетный выстрел: стукнула задвижка. Все вздрогнули. Никто не слышал шагов. Дверь подалась на цепочке, на пять-шесть дюймов. И просунулась миссис Компстолл, экономка, принявшая власть, временно вместе с мужем, когда Эрик продал Холл Рэмсботтэму. Закутанная платком. Сперва она не узнала Томми.
29
Пензенс — рыбачий поселок и морской курорт на крайнем западе Англии; Борнмут — курортный город на южном побережье Англии.