Между ними, ей и Альбусом, наступает молчание, которое длится несколько долгих секунд. Джеймс не совсем понимает, о чем они говорят, но именно в этот момент ему настойчиво начинает казаться, что между ними образовалась какая-то телепатическая связь, и теперь они разговаривают, не произнося ни слова, чтобы их никто не услышал.
— И что теперь? — Альбус стоит к нему спиной, но Джеймс слышит, как дрожит его голос, и у него по спине пробегают мурашки, — что теперь будет… с нами?
Джеймс видит, как Аделаида старается улыбнуться, и видит, каких это ей стоит усилий. Сноу протягивает свою узкую ладонь к лицу Альбуса, и заботливо убирает кудрявые пряди со лба. Младший Поттер её руку перехватывает, и прижимает тыльную сторону ладони к своим губам, всем своим видом показывая, что он не желает её отпускать.
— Мы скоро увидимся, я обещаю, — её голос немного дрожит, а в глазах уже стоят слезы. Джеймс опускает взгляд в пол, потому что больше не может на это смотреть, и борется с огромным желанием заткнуть уши ладонями.
— И как долго-
Альбус замолкает на середине предложения, и что-то подсказывает Джеймсу, что младший брат вот-вот разрыдается. Последовавшее шмыганье носа подтверждает его догадку.
— Родители в гневе, — голос Аделаиды звучит вкрадчиво и спокойно. Словно не её подставили, словно не её выгоняют из школы, словно это всё произошло не с ней, а с кем-то другим, посторонним — Они отправляют меня в Германию, в исправительную школу. На пять лет.
Даже смотря себе под ноги, Джеймс замечает, как Альбус резко дергается вперед. Подняв голову, парень видит, как младший брат прижимает к себе хрупкое девчачье тело, а его плечи судорожно вздрагивают, потому, что он уже не может сдержать слёз. Его девушка старалась быть сильной, но теперь и она, гладя его по непослушным черным волосам, роняет крохотные слезинки на его рубашку.
Джеймс смотрит на Розу. Кузина выглядит потерянной, у неё в глазах тоже стоят слёзы, и самому Поттеру кажется, что ещё чуть-чуть, и он сам расплачется, глядя на эту слезливую картину. Он видит, как Роза подходит к МакГонагалл и что-то ей говорит. Директриса слушает её внимательно, но потом только сжимает губы в тонкую линию и опечаленно качает головой.
Даже если Аделаида Сноу ни в чем не виновата, даже если, как говорит Альбус, её подставили, улики против неё и этого ничто не изменит. Джеймс качает головой на собственные мысли.
Аделаида отходит от Альбуса, а тот целует её на прощание, словно в последний раз.
— Обещай мне, что будешь следить за Вероникой. Следить за тем, чтобы она ничего не натворила, — её слова звучат как последнее напутствие, и Альбус ничего не может сделать, только кивает головой на каждое её слово, — обещай, что присмотришь за Малфоем. И обещай, что позаботишься о Розе. Что-то подсказывает мне, что твоя поддержка ей очень скоро понадобится.
Слизеринка просит его не идти за ней, а потом вместе с директрисой и мракоборцами уходит к лестнице, видимо, к кабинету директора.
Альбус обессилено садится у подножья лестницы, с которой они с Джеймсом спустились, и запускает в волосы пальцы. На каменный пол всё ещё изредка капают крупные слезинки. Роза садится возле него, в такой же степени потрясенная и разбитая, и берет его за руку, положив голову на плечо. Сейчас это единственное, что она может для него сделать.
Джеймс, правда, хотел сделать для брата хоть что-нибудь, хоть как-то подбодрить. Но как можно успокоить человека, с которым ты уже не разговаривал несколько лет, которого, несмотря на то, что он твой родной младший брат, ты практически не знаешь? Джеймс не смог найти ответа на этот вопрос. Он лишь стоял и беспомощно смотрел на две маленькие, не менее беспомощные и беззащитные сейчас, фигурки, которые сидели на последней ступени лестницы. Он ничего не мог для них сделать. Как бы ни хотел.
И в этот момент ему ничего не оставалось, как аккуратно потрепать Альбуса по кудрявым волосам, как в детстве, и молча уйти. Больше он ничего сделать не мог.
Джеймс не знал, который сейчас час, и даже не думал о том, что все факультеты находятся сейчас в Большом Зале. Ноги сами понесли его куда-то вглубь коридоров, потому что единственное, в чём сейчас нуждался Джеймс — это подумать. Подумать о том, что он оказался действительно отвратным братом, раз не смог как-то помочь Альбусу в такой тяжелый для него момент, раз единственное, на что он был способен — молча уйти. Снова хотелось курить, и рука непроизвольно потянулась к карману, в котором лежала смятая пачка, а в ней две-три магловские сигареты.
Джеймс остановился на лестничной площадке одной из башен, у небольшого окна, и закурил. Там, за стенами замка, солнце начинало медленно догорать, и его лучи окрашивали небо оранжево-алыми оттенками, отражались от воздушных облаков, и прятались за верхушками деревьев Запретного Леса, и всё сразу. Здесь было так беспокойно, и даже страшно, а там царили идиллия и спокойствие, и это составляло контраст настолько красивый, что им можно бы было залюбоваться, если только не учитывать то, что ты находишься не по ту сторону, а по эту.
— Я бы напомнила тебе о том, что если тебя поймают с сигаретами — здорово надерут уши, но, думаю, никому в целом замке сейчас нет никакого до этого дела.
Джеймс вздрагивает от неожиданности, и задирает голову вверх, туда, откуда доносится голос. Элизабет сидит на лестнице одним пролетом выше, и смотрит на него сверху вниз, немного грустно улыбаясь. Джеймс лишь демонстративно затянулся.
— Ладно, я, но ты-то что тут делаешь?
Джордан немного нервно усмехается и комкает листок пергамента в руках, уже через секунду выкинув его в окно. Поттер смотрит на неё с непониманием, а она только безразлично пожимает плечами, словно и не догадывается о том, что сейчас ей придется не только ответить на заданный вопрос, но и пояснить свой поступок.
— Я не увидела тебя в Большом Зале, — она смотрит на него так, словно этой простой фразы достаточно, чтобы ответить на его вопрос. Но Джеймс продолжает ждать, а сигарета медленно тлеет между его пальцами, и девушка вынуждена продолжить, — я подумала, что ты потом вернёшься в гостиную. А мне надо было побыть одной, и не могла выносить болтовню Вудов.
Молчание между ними повисло в воздухе на несколько секунд. Джеймс перевёл взгляд в окно, всматриваясь в горизонт, но всем своим видом показывал, что всё ещё слушает и слышит, и ждет дальнейшего ответа.
— И тогда я пришла сюда. Я думала… может получится что-нибудь написать, — она говорила тихо, неторопливо, словно обдумывала, что стоит сказать, а что — нет, — Я не писала песен уже, кажется, тысячу лет, а тут снова захотелось, можешь себе представить? Но у меня ничего не выходит.
Она хотела сказать что-то ещё, возможно что-то важное, возможно, какую-нибудь глупость, чтобы уйти от этой, не самой приятной для обоих, темы разговора. Но договорить ей так и не удалось, потому что Джеймс её резко перебил, и сам удивился тому, что, наконец, сказал это.
— Пойдёшь со мной на выпускной?
Лиззи замолчала и уставилась на него. Её лицо выражало непонимание и удивление, но это длилось всего секунду, а потом между её бровями пролегла небольшая складка. Девушка тряхнула головой, от чего темные кудряшки подпрыгнули, и сжала губы в линию настолько тонкую, что всем своим видом она демонстрировала, как недовольна этой идеей. Джеймс стоял и молча ждал. Сигарета всё ещё тлела.
— Ты уверен?
— Если я спрашиваю, значит, уверен. Нужен только твой ответ.
Лиззи тихо, нервно усмехнулась, и провела рукой по шее. Она ожидала любого, абсолютно любого диалога, только не такого.
— Просто… Ты же Джеймс Сириус Поттер! Да каждая вторая девушка в этом замке мечтает составить тебе компанию на твоём выпускном. А ты зовёшь меня!
Джеймс замечает, как она начинает заламывать пальцы.
— Я не та, кто тебе нужен, Джим. Позови кого угодно — и любая согласится.
— Я не хочу идти с кем угодно, — за весь её монолог Джеймс впервые подаёт голос, и звучит он слегка хрипло и настойчиво, — я хочу пойти с тобой.