Поттер немного лениво, как раньше на уроках Истории Магии профессора Бинса, отрывает взгляд от пергамента и смотрит на девушку, слегка наклонив голову. Лиззи замечает, что он испачкал кончик носа чернилами, но ничего ему об этом не говорит.
— Да, лучше переждать дождь, — медленно тянет парень, а потом снова макает кончик пера в чернильницу и выводит несколько размашистых завитков. Уже через пару секунд Поттер откидывает перо в сторону, потирая глаза. Девушка думает, хорошо, если он написал хотя бы пол страницы.
Испортившаяся погода мигом нагоняет на Лиззи тоску, и Джордан не сразу замечает, как бездумно нажимает на клавиши, лишь бы разогнать тишину. Джеймс начинает потерянно озираться по сторонам, словно что-то ищет, а потом подскакивает на ноги, принимаясь осматривать все полки и ящики.
— Твои сигареты закончились, не ищи, — тихо констатирует Лиззи. Мысль о том, что она не может отправить сову к Джефри прямо сейчас, очень портит ей настроение. Джеймс только нервно вскидывает руки, махнув на её слова.
— Мне нужно что-то для Лили. Я должен отправить Лили что-то из Испании.
Джордан по-доброму усмехается и, наконец оставив клавиши рояля в покое, лениво пересаживается на край кровати. Джеймс всё ещё мечется по номеру, начиная выворачивать содержимое сумок. Девушку действительно забавляет то, как он сейчас выглядит, и она даже не допускает мысли о том, что может помочь ему в поисках. Наконец парень присаживается возле неё, недовольно сдувая волосы с лица, и тоскливо смотрит на пергамент, чернильницу и перо, которые так и остались на балконе.
Лиззи заботливо вытирает чернильное пятно с его лица, а потом начинает гладить его по спине, не сводя взгляда с кудрявых тёмных завитков, а Джеймс прикрывает глаза и полностью расслабляется в руках Джордан. Девушка, конечно, замечает это, да и трудно не заметить, когда сам Джеймс Поттер, который был главным красавцем школы, плавится от твоих прикосновений и практически мурчит, словно кот. На какое-то время в их номере повисает тишина, и единственным звуком, который можно услышать, является шум дождя, который барабанит по крышам.
— Завтра вернёмся домой, — тихо тянет Джеймс, не открывая глаз. Это самое правильно решение, которое он мог принять. После его слов Лиззи замирает, но всего на мгновение, — Жаль только, я не накупался в море.
Девушка тихо посмеивается, отвешивая другу шутливый подзатыльник, а Поттер улыбается, разворачиваясь к ней всем корпусом и перехватывая девичью руку. В этот момент она находится так близко, всего в нескольких сантиметрах, что у парня перехватывает дыхание. Вот Она, его Лиззи, рядом, и тогда чего стоит оставить на её губах мимолётный поцелуй, который можно списать на шутку? Но Джеймс не мог. Зная, что для неё он навечно останется другом, зная, как сильно она любит Джефри, Джеймс не мог позволить себе такой роскоши, как поцелуй.
К тому же, уже завтра они вернутся в Лондон, Лиззи наверняка станет миссис Морган, а Джеймс попытается пройти отборочные в Квиддичную команду, — Паддлмир Юнайтед, например, — а, если не получится, найдёт себе работу. И обязательно нужно поговорить с Альбусом, думает он. В конце концов, их с Лиззи вечное лето давно закончилось.
Комментарий к Джеймс
*Богемская Рапсодия группы Queen
========== Аделаида ==========
Она ненавидела Германию.Она ненавидела своих слабохарактерных родителей, которые отказались верить родной дочери, и она ненавидела свою кузину, из-за которой её сюда отправили. Ненавидела исправительную школу, в которой оказалась, ненавидела это насквозь прогнившее изнутри, не смотря на красивый внешний фасад, опасное мерзкое место, где приходилось идти на всё, чтобы выжить, если ты этого хочешь. Там действительно было опасно. Действительно было страшно, потому что не было ни одного человека на которого ты бы мог положиться. Единственный, кто у тебя был — только ты сам.
Исправительная школа на севере Германии славилась тем, что принимала под своё крыло не только избалованных деток богатых родителей, которые считали, что пора проучить своих отпрысков, но и на редкость опасных малолетних преступников. Единственный вопрос, который задавали соседи по комнате, как только ты впервые переступал порог — «А тебя за что?». Среди этих людей практически невозможно было найти понимания или сочувствия. Страшно было представить, во что может превратиться планета, если всех их разом выпустить на свободу.
По началу Аделаида была уверена, что сможет продержаться отведённые ей пять лет, главное никого к себе не подпускать и, в первую очередь, не позволить никому догадаться, что она оказалась здесь ни за что. Таких, как она, беспомощных и ни в чём на самом деле неповинных, не очень жаловали. Но с каждым днём девушка всё сильнее ощущала, что для того, чтобы продержаться здесь хотя бы немного, стоит сломать несколько костей. И желательно не своих.
Она ненавидела компанию Джонатана Кея, но всё равно продолжала в ней находиться.С Джонатаном, который стал её ключом к свободе, её свёл разбитый нос. Тогда один из его дружков, вернее, его своеобразной свиты, которую молодой человек успел сформировать вокруг себя, разбил Адель нос. Девушка в долгу перед ним не осталась: в драку не полезла, но тем же вечером этот самый «дружок» отравился своим ужином и две недели пролежал в больничном крыле. Её вины в этом не было, несомненно. Вернее, каждый в этой школе предпочёл закрыть на это глаза. Тогда Джонатан впервые заметил Аделаиду и решил, что она одна может заменить всю его свиту. И может оказаться намного полезнее всех их вместе взятых. Так, в прочем, и случилось.
Ей приходилось держаться за Кея, хотелось ей этого или нет. Джонатан имел явный авторитет в этом проклятом месте, а Адель не нужны были лишние проблемы.
Когда они впервые встретились, Джон был старше на каких-то три года. Едва ли его можно было назвать тем человеком, который к себе притягивал: он был грубый, жестокий, и его губы постоянно кривились в презрительной усмешке, которая делала его лицо ещё неприятнее. Во всей Германии не было человека, который нравился бы девушке меньше, чем он. Но разве у Адель был выбор? Или делить свободу с Джонатаном Кеем, или коротать заключение в одиночестве. В любом случае, он был тем, кому она никогда бы не доверилась.
Мысль о побеге пришла к ним внезапно. В тот вечер они сидели на одной из башен, Джонатан курил, а Аделаида медленно пила пиво (она не очень-то и любила пиво, но, если Джонатан что-то предлагал, нельзя было отказываться). На тот момент Сноу находилась здесь уже три года и, если говорить честно, с каждым днём она ненавидела это место всё сильнее.
— Как думаешь, мы могли бы отсюда сбежать? — Тогда Джонатан затушил сигарету о подоконник и внимательно посмотрел на Адель. Он всегда так на неё смотрел, словно она могла в один миг найти ответ на любой вопрос и решить любую его проблему.
— Могли бы, — просто ответила она после недолго молчания, — можно даже Пентагон взломать, если хорошо постараться.
— И сколько тебе понадобиться времени? — просто спросил Кей. Аделаида тогда только пожала плечами, подумав о том, что вместе с Джонатаном её шансы на удачный побег возрастут втрое.
На следующий день Сноу подошла к Джонатану после завтрака и молча протянула листок. На этом листке было написано всего несколько строчек, выведенных аккуратным почерком:
«Шаг 1: покинуть И.Ш. так, чтобы хватились не сразу (подговорить как можно больше человек, чтобы они отвлекли на себя всё внимание?)
Шаг 2: уйти с территории незамеченными (?)
Шаг 3: сделать так, чтобы потом перестали искать (инсценировать смерть?)»
Джонатан пробежал по странице глазами, а на его лице расцвела довольная, хищная улыбка. Аделаида не хотела бы встретиться в тёмном переулке с человеком, который так улыбается. Кей достал из кармана карандаш, и у второго пункта появились круглые, легко читаемые буквы: «Мантия-невидимка или чары невидимости?»
Сноу только кивнула, когда парень устремил на неё вопросительный взгляд, а потом достала волшебную палочку. Девушка клонировала лист, наложив на него специальные чары. Теперь то, что Джонатан писал на своём листе, появлялось на листе Аделаиды, и наоборот.