На первом этаже сонные охранники посмотрели, как он сунул свою специальную магнитную карту в щит управления запасным выходом.
Главные улицы Манхэттена переливались разноцветными огнями и освещались ярким светом рекламы. Аликино вел машину медленно, сосредоточенно, не обращая внимания на множество призывов остановиться, с которыми обращались к нему тени, появлявшиеся на краю тротуара (наркоманы, пьяные, проститутки, трансвеститы). Вой сирен полиции, пожарных и "скорой помощи" звучал чем-то вроде музыкального фона. Ничто не могло отвлечь Аликино от приключения, которым теперь полностью был поглощен его мозг. Он был подобен скульптору, который, осторожно работая резцом, подошел к тому моменту, когда стали вырисовываться еще не очень отчетливые, но уже понятные очертания фигуры, какую он собирался высечь из мраморной глыбы. Точно так же и его воображение удивительным способом лепило образ совсем иного, но уже вполне различимого Аликино.
Наконец он добрался до Бруклина. Остановившись у своего дома, Аликино почувствовал, что ему трудно поставить машину в гараж. Он слишком устал, и у него уже не было сил опасаться, что ее украдут. К тому же кому нужен его старый итальянский автомобиль?
С трудом передвигая ноги, он поднялся по нескольким наружным ступенькам, что вели к двери. Вошел в вестибюль, грязный и плохо освещенный. Прошел мимо двери миссис Молли, с удовлетворением отметив, что не придется встречаться с нею, как это неизменно происходило днем. Стал подниматься по лестнице. Резиновые подошвы полностью гасили звуки его шагов. Он миновал второй этаж, где жил мистер Холл, а когда вступил на следующий пролет лестницы, увидел наверху, на площадке третьего этажа, нечто такое, что там не должно было находиться.
Какой-то бесформенный тюк, прислоненный к перилам.
Поднявшись еще на несколько ступенек, он остановился, предчувствуя опасность. Тюк этот оказался скорчившимся человеком, который не то спал, не то сидел в засаде. Аликино стал вспоминать, сколько денег у него в бумажнике. Долларов двадцать. Могло хватить, если это наркоман, а иначе...
Он стал медленно подниматься дальше. Тюк не шелохнулся, но Аликино уловил дыхание. Ровное дыхание.
Кто бы это ни был, если он спал, и к тому же крепко, Аликино мог попытаться обойти его, не разбудив.
Однако, когда он подошел уже совсем близко, в тюке вспыхнули два огромных глаза, два белых шара, полных страха.
- Не бей меня, мужчина. Я сейчас уйду.
Это была цветная девушка - молодая негритянка. Ей можно было дать лет шестнадцать-восемнадцать. Голос у нее был низкий, глухой, к тому же сонный.
- Прошу тебя, не вызывай полицию.
Она постаралась улыбнуться, и стали видны испорченные зубы. Медленно поднялась и потянулась.
- Все кости болят, - пожаловалась она. - Не знаю ничего более твердого, чем пол.
Она оказалась очень высокого роста. Красивое - при закрытым рте - лицо, почти скрытое густой копной волос, выбритых на затылке, выглядело маленьким по сравнению со всей фигурой. Черный свитер был надет поверх платья в крупную клетку, которая, очевидно, была когда-то черно-белой.
Девушка внимательно посмотрела на Аликино, остановившегося на площадке.
- Ты мне кажешься порядочным человеком. Где же это ты бродишь в такое время?
- Иду спать? А ты?..
- Я уже спала. Ты же видел.
- Неудобное для сна место.
- Я уже два дня не смыкала глаз.
- У тебя нет ключа? Кого-то ждешь?
- Я тут не живу. Просто повезло, что дверь была приоткрыта.
- Спорю, что удирала от полиции.
Она слегка кивнула.
- Но ты ведь не вызовешь ее, не так ли?
- Ты не сделала мне ничего плохого, зачем же мне вызывать полицию.
- Многие и не подумали бы об этом. - Она качнула головой, как бы что-то вспоминая. - Мы с Фредди, с моим парнем, задумали посетить один магазин. Понимаешь - кирпич в витрину, и хватай что сможешь. Но не удалось. Впрочем, я и так знаю, что Фредди мямля. И вдобавок надо же, нарочно такого не придумаешь, - фараоны тут как тут. Мы разбежались в разные стороны.
- Зачем ты рассказала мне, что с тобой случилось? Я же тебя не спрашивал.
- И сама не знаю. Видно, иногда человеку бывает нужно высказать правду, словом отвести душу, особенно когда дела идут плохо.
- По-моему, ты нарочно захотела очернить себя больше, чем следовало.
- Ну, если ты так считаешь, значит, так и есть. На первый взгляд ты вроде бы неглупый человек.
- Как тебя зовут?
Она нерешительно помедлила с ответом.
- Ну ладно. Мне и в самом деле хочется сказать тебе всю правду, и потому я назову тебе свое настоящее имя. Меня зовут Аннет. - Она улыбнулась, но прикрыла зубы рукой. - Да, это верно, что ты подумал. В крови этих несчастных бедняков, моих предков, и в самом деле было что-то креольское.
- Аннет, теперь мне надо лечь спать.
- А кто у тебя дома?
- Никого.
- Тогда можешь позволить себе один маленький великодушный жест?
- Что тебе надо?
- Мне безумно хочется горячего кофе. И я сразу же уйду, клянусь тебе.
- Ты всегда доверяешь вот так - первому встречному?
- Ну же, впусти меня.
Квартира Аликино была на этой же площадке. Они вошли. Аликино включил лампу под оранжевым абажуром.
- Ты знал, что этот цвет делает кожу нежнее? - спросила Аннет. Смотри, какие мы с тобой красивые.
- Я выбрал его специально, после долгого изучения.
Небольшая гостиная выглядела весьма аккуратной. Стены, казалось, были выложены книгами. Аликино прошел в крохотную кухню.
- Сварить тебе кофе по-неаполитански?
- Конечно. Ты просто сокровище.
Они переговаривались, разделенные тонкой перегородкой между кухней и гостиной.
- А ты, синьор, можешь сказать мне, как тебя зовут?
- Кино.
- Никогда не слышала такого имени. - Она рассмеялась. - Я вспомнила, что говорила моя мать: "Аннет, если принимаешь приглашение незнакомого мужчины, узнай хотя бы, как его зовут". Понимаешь, какая была логика у моей матери?
- Где же ты обычно ночуешь?
- Где придется. Эй, Кино, не уверяй меня, будто в этой чудесной квартирке нет ванной комнаты с душем.
- Дверь рядом.
Наблюдая за кофеваркой, стоящей на газовой плите, Аликино слышал шум воды в душе и счастливые возгласы Аннет. Когда кофе был готов, он выключил газ и поспешил в гостиную. Взяв стопку бумаги, он положил ее на низкий столик, стоявший возле дивана и кресел, и принялся быстро записывать: В доме Маскаро в Риме пьют кофе мокко. Кто его варит? Решить. А душ? Его принимают каждый день. Кто предпочитает принимать ванну?