- Чтобы дать вам возможность найти меня. Думаю, я нужен вам. Я в вашем распоряжении.
- Поздравляю. Вы сумели перевернуть ситуацию. Ладно, я хочу поговорить с вами.
- Хорошо. Когда?
- А вы, однако, напористы, Адонис. - В голосе незнакомца послышались нотки восхищения. - Вы знаете, зачем я хочу видеть вас?
- Важно, чтобы вы знали это.
- Когда увидимся?
Аликино решил не изменять своей манеры игры.
- Сегодня не могу, а завтра - праздник. Давайте послезавтра.
- Второго ноября? Это день поминовения. Меня не устраивает.
- Вы суеверны, Орфей?
- Вообще-то нет.
- Тогда третьего. Но ведь это воскресенье.
- Для меня не имеет значения. Где увидимся и в какое время?
- Решайте сами.
Аликино понял, что вынудил незнакомца лихорадочно соображать.
- Мне нечего бояться, - заявил наконец он. - Приезжайте в воскресенье вечером в девять часов ко мне домой.
Аликино записал адрес и номер домофона. Однако незнакомец не назвал свою фамилию.
Время до встречи с ним Аликино посвятил главным образом культурной туристической программе. Это занимало мысли и расслабляло. В перерыве между посещениями ватиканских музеев и осмотром произведений искусства, принадлежащих городской коммуне, он нашел в гостинице пакет, который какой-то господин оставил для него.
В пакете лежал цилиндровый револьвер 38-го калибра. Дуло было с резьбой для глушителя. В пакете находился и сам глушитель.
Как-то днем Аликино не удержался от соблазна позвонить Ванде. Никто не ответил. Он облегченно вздохнул. И в самом деле, о чем бы он стал говорить с ней?
Незнакомец - Орфей - жил недалеко от бульвара Маркони, в одном из множества огромных зданий, уродовавших город, делавших его безликим и пошлым. Орфей сам открыл дверь, и Аликино встретил его восхищенный взгляд. Это восхищение он услышал и раньше в его голосе по телефону. Незнакомец проявил также, поскольку ему не удавалось это скрыть, и некоторую напряженность. Было ясно, что для него эта встреча - событие весьма необычное, он не готов к нему и очень волнуется.
Ему было лет сорок, но может, и меньше. Лицо невыразительное - обычное, совершенно ничем не запоминающееся, подобно портрету преступника, сделанному по описанию.
Он провел Аликино в гостиную, обставленную в весьма дурном вкусе. Телевизор, занимавший в комнате почетное место, он не выключил, а только убрал звук. На экране мелькали кадры какого-то полицейского детектива, сделанного в типично итальянской затянутой манере.
Орфей предложил ему дешевый виски и продолжал смотреть на Аликино с видом ученика дьявола, не верящего, что ему удалось такое колдовство.
- Так значит, вы Адонис?
- Знание - не всегда благо. Вас зовут Дарио, если не ошибаюсь.
Он утвердительно кивнул и спросил:
- А вы, значит, работаете на американцев?
Он спросил это так, словно перед ним находилось какое-то сверхъестественное существо.
Аликино предпочел не отвечать. Он был занят тем, что примерял к этому человеку информацию, какую ему удалось раздобыть о нем. Нет, он имел дело не с учеником дьявола, но все же со школяром. Хоть и зная заранее ответ, он из вежливости спросил, на кого тот работает.
- Я? Ни на кого. Сам по себе. - Он попытался улыбнуться. - Я... я вот... Кустарь-одиночка... Понимаете?
- Скажем лучше, дилетант.
- Дилетант, дилетант... Быстро вы расправляетесь с человеком, обозвав его дилетантом.
- В этом нет ничего обидного.
- Одно хочу выяснить сразу же. Как вам удалось... Я хочу сказать, как вы сумели попасть туда на работу, словом, как заставили обратить на себя внимание?
Аликино сделал неопределенный жест:
- Как бы это сказать? Случай, обстоятельства.
- Но я ведь тоже толковый человек. И доказал это. Вы что думаете? Несколько радиоперехватов, которые потом были использованы для сокрушительного удара по нашему терроризму, - это я расшифровал.
- Знаю.
- А, знаете?
- Иначе что же я за профессионал.
Дарио бросил взгляд на экран, где беззвучно происходили какие-то события.
- Моя жена тоже очень толковый человек. Леда. Я познакомился с ней на этой почве. Это вы тоже знаете?
- Конечно.
- Это самая пустяшная информация. Ее можно получить даже через портье. Нас с Ледой объединила одна и та же страсть к шпионажу. Мы обменивались книгами, нет, не романами, а мемуарами настоящих шпионов.
- Мата Хари, Дрейфус...
- Вы тоже этим увлекаетесь?
- Нет.
- А я с самого детства. Но... - Он закурил, держа сигарету дрожащими пальцами.
Аликино решил, что стоит подогреть в нем желание излить душу.
- И до сих пор никто не предлагал вам работать, скажем так, постоянно?
Дарио безутешно опустил голову. Его отчаяние, казалось, можно было потрогать руками.
- Я чувствую себя безработным, особенно теперь, когда не стало Пульези. И нет никакого учреждения, куда я мог бы обратиться насчет такой работы. Мне кажется, я просто схожу с ума всякий раз, ломая голову, как же становятся профессионалами вроде вас. Спрашивается, разве недостаточно для этого настоящего, можно сказать, врожденного призвания?
- Очевидно, недостаточно. Если бы каждому удавалось делать то, к чему он призван, думаю, мир завертелся бы в другую сторону.
- Вы так и не хотите объяснить мне, как стали профессионалом? Вы предложили кому-то свои услуги?
- Как правило, никогда не следует самому предлагать себя.
- Это верно. Понимаю. Беда в том, что мне неловко перед Ледой. Она так верила всегда, что я сделаю блестящую карьеру, так ценила мои возможности. Она помогала бы мне, вместе мы могли бы далеко пойти.
- Даже итальянская разведка не обратила на вас внимание?
Он покачал головой, отводя взгляд. Казалось, еще немного и он расплачется. Аликино захотелось по-дружески похлопать его по плечу, но он удержался.
- Ладно, не отчаивайтесь. Не стоит.
На экране телевизора продолжался полицейский детектив. Без звука его, пожалуй, еще можно было смотреть. Дарио сжал рюмку и решительно заговорил:
- Вы догадываетесь, зачем я попросил вас прийти сюда?
- Думаю, догадываюсь, коль скоро я Адонис, а вы Орфей.
- Перестаньте изображать ментора и держаться так высокомерно. Вам не пристало шутить.
- Я и не шучу.
- Я помог Пульези. Думал, еще одна услуга пойдет мне на пользу. Заслужу почетное звание, не так ли?