— Итак, Ларина… — рыкнула начальница. — Что вы себе позволяете? Так бурно отметили ваше повышение и грядущий день рождения, что решили приходить на работу тогда, когда вздумается, да ещё в таком виде! — она презрительно махнула рукой в сторону Татьяны и брезгливо скривилась. Её глаза метали молнии, а голос был похож на рёв разъярённого льва. — Объяснитесь! — рявкнула она и грозно уставилась на вошедшую.
… — Надо было сразу застрелиться. — подумала Татьяна и вздохнув начала своё неубедительное повествование:
— Лавр… — она осеклась. — Лариса Петровна, я…
— Ларина! Вы пьяны⁈ Моё отчество Павловна, вы что совсем не в себе, или забыли как меня зовут?
— Лариса Павловна, простите. Мои объяснения покажутся вам сплошной нелепицей, поэтому я скажу честно и коротко: простите, я проспала и совершенно забыла, что сегодня уже не вчера и…
— И вы считаете, что данное объяснение вполне разумное и адекватное? Я не допущу вас до работы в таком состоянии и в таком виде! Идите домой, приведите себя в порядок, а за сегодняшний день я поставлю прогул и объявлю выговор, ясно?
— Ясно! — Татьяна едва стояла на ногах, колени предательски дрожали. — Но прошу учесть, что я не пьяна и я в себе. Я просто проспала, и упала по дороге потому что очень торопилась, я действительно забыла, что доклад был сделан вчера. Да, со мной такое случается, особенно в день рождения.
— Вы в зеркало себя видели? Макияж поплыл, волосы взлохмачены, чулки порваны, синяк во всю руку — вы считаете это допустимым дресс-кодом для новой должности, и будете доказывать, что вы в полном порядке? Прошу заметить, — ехидно ухмыльнулась она, — ваш день рождения здесь ни при чём, это всего лишь дата, и насколько я помню, вам далеко не восемнадцать, так что не вижу повода для столь бурной радости.
— Благодарю, что напомнили о моём возрасте. — огрызнулась Татьяна, её колотило от ярости. — С вашего позволения, я пойду, приведу себя в порядок и приступлю к выполнению своих новых обязанностей. Да, благодарю за поздравления — это так мило с вашей стороны.
Татьяна резко развернулась к двери, чтобы выйти из кабинета, но случайно задела бедром тумбу на которой стояла огромная фарфоровая ваза какой-то там шестьсот лохматой китайской династии Цинь. Далее всё происходило, как в замедленной съёмке плохого фильма.
Ваза накренилась и поворачиваясь искусно расписанными пузатыми боками полетела на пол.
Обе женщины с ужасом смотрели на первый и последний полёт драгоценного произведения искусства. Звук разбившегося фарфора вывел обеих из ступора.
— Вот такое у меня сегодня утро… — констатировала Татьяна, выходя из кабинета.
Из-за закрытой двери начальницы раздался рёв раненого бегемота:
— Ларина!
На негнущихся ногах, с невидящим взором Татьяна добралась до дамской комнаты. Закрыв за собой двери, она взвыла в голос.
— Нет, это просто кошмар какой-то, так не бывает, так не должно быть! — говорила она своему отражению в зеркале. — Как теперь объясняться с Лаврентием Палычем, что я ей скажу, да и не станет она слушать. Что теперь делать, стыд-то какой⁈ Ну и ладно. Ладно! Ну и всё, теперь меня точно уволят, ну и фиг с ними со всеми!
Неожиданно для самой себя она совершенно успокоилась. Ей вдруг стало абсолютно безразлично что теперь будет, что про неё скажут, что подумают. Видимо психика отказалась реагировать на все злоключения сегодняшнего утра и отключившись перестала воспринимать действительность.
Умыв лицо ледяной водой, горячей, конечно же, в кране не оказалось, Татьяна обнаружила, что в дозаторе нет мыла, а в лотке кончились бумажные полотенца. Заглянув в кабинку, она обнаружила, что и туалетная бумага куда-то испарилась, а свою сумку она отдала Ксюше.
— Приплыли! — нервно хихикнула она.
Сняв порванные чулки, Татьяна швырнула их в урну, но они зацепились за край печально повиснув.
— Даже чулки повесились! Да пошли вы все! — в сердцах ругнулась она и двинулась к выходу.
Резко открыв дверь, сделав шаг — она тут-же врезалась в чьё-то плечо и чуть не упала.… — Генеральный! — пронеслась паническая мысль и рухнула в обморок прямо в полёте. — Всё, занавес.
Сильные руки подхватили её.
— Осторожнее, вы не ушиблись? Ларина, если не ошибаюсь? — он сверлил её взглядом.
Татьяна была готова хоть сквозь землю провалиться, чтобы только не видеть этих глаз.
Без чулок, без макияжа, с мокрым лицом и растрёпанными волосами — вот это зрелище, да ещё выпала на него из двери. Теперь точно — «финита ла комедиа».
— Да, Вадим Андреевич, вы не ошиблись — я Ларина. — собрав всю волю в кулак, как можно спокойнее сказала она.